Всё имеет свою цену

Лейк Оливия

Эсмерленд открыла шкаф и достала наряд, который давно не надевала. Белоснежная хлопковая рубашка открывала ложбинку груди, а тёмный корсет делал талию ещё тоньше. Чёрные штаны плотно прилегали к бедрам и были гораздо удобнее юбки. Для королевы этот наряд был слишком обычный и простой, а для неё, Эсмерленд, в самый раз.

Она быстро скинула тонкую сорочку, отбросив её ногой под кровать, и оделась. Последний раз проведя гребнем по волосам, она отметила, что выглядит не так уж и плохо. Схватив свой меч, она вышла из королевских покоев, не бросив даже прощального взгляда на комнату.

В

коридорах дворца практически не было эльфов, что в данной ситуации несомненно радовало. Праздник, наверное, длился до утра, а Эсмерленд сейчас как раз никого не хотела видеть. Те же, кто все-таки попадался, кланялись и быстро отводили глаза. Но она успела заметить несколько сочувственных взглядов и пару откровенно торжествующих. Воистину, в этом дворце сплетни распространяются с неимоверной скоростью.

За следующим поворотом она прямо-таки налетела на Арагорна.

— Ты уже готова? — бодро спросил он.

Арагорн знал, что ещё с детства сестра не выносила жалости. Если Эсмерленд было плохо или больно и её начинали жалеть, она ещё больше расстраивалась и убегала. А когда возвращалась, была в скверном настроении, потому что стыдилась своих слёз. Но он не мог не спросить:

— Как ты?

Эсмерленд кинулась в объятия брата, вдохнув родной запах. Оторвавшись от него, она сказала:

— Уже лучше.

— Мы можем отправляться прямо сейчас, если ты этого хочешь.

— Да, хочу. Подождите меня во дворе, я схожу кое-куда и приду.

— Хорошо, твои вещи отправят за нами, когда их полностью упакуют.

Эсмерленд кивнула и пошла на кухню. Ей всегда нравилось возиться с едой, и даже став королевой, она не оставила этой привычки. Она вошла в аппетитно пахнущее помещение и посмотрела по сторонам. Она пыталась поймать хоть чей-нибудь взгляд, но повара упорно прятали глаза. Грустная усмешка коснулась её губ. Дверь открылась и вошёл Аэлдир, главный на кухне. Высокий обаятельный эльф с очень хорошим чувством юмора. Эсмерленд быстро с ним подружилась и сейчас хотела попрощаться.

— Миледи… — Взяв её руку, эльф прикоснулся к ней губами.

— Не надо, — опередив готовые сорваться с губ эльфа слова сожаления, сказала она.

— Госпожа, мне будет очень вас не хватать.

— Мне тоже будет не хватать твоего малинового пирога.

Повар засмеялся и ещё раз поцеловал ей руку.

— До свидания, миледи.

— Прощай…

Эсмерленд покинула кухню и на выходе встретила бывшего начальника личной охраны короля. Владыка лишил его места после того, как она чуть не погибла. Хоть это была целиком и полностью вина Эсмерленд, Трандуил обвинил Морнэмира в слабости, раз он не смог справиться с юной девушкой. И как королева не просила, король был непоколебим. У эльфа было полное право недолюбливать новую королеву. И сейчас Эсмерленд приготовилась услышать какую-нибудь колкость.

— Ваше Величество, — учтиво произнёс Морнэмир, кланяясь.

Эсмерленд удивлённо изогнула бровь.

«Неужели не знает еще?» — подумала она.

— Доброе утро, — ответила на приветствие Эсмерленд и пошла дальше.

Мужчина продолжал стоять и смотреть ей вслед. Вопреки всему, он не испытывал к юной королеве

ненависти. Сначала да, но сейчас он относился к ней со спокойным равнодушием. Да и выражать непочтение сейчас было бы глупо, вряд ли это понравится королю, а его гнев он уже испытал на себе. Ведь он не просто лишился должности, его собирались изгнать из королевства. Но потом владыка передумал и разрешил ему остаться.

Эсмерленд спустилась по ступеням и вышла во двор. Лошади стояли оседланные и готовые к отъезду. Тауриэль отдавала последние распоряжения, а Арагорн о чём-то переговаривался с Леголасом. Рядом с ними стояла Бана и рыла копытом землю. Заметив сестру, он махнул, и Эсмерленд не спеша направилась к ним. Ей не хотелось разговаривать с принцем, она чувствовала некоторую неловкость, ведь его мать возвращается, и он, должно быть, счастлив. А именно это событие разрушило её счастье.

— Я приеду в Ривенделл позже, и мы вместе отправимся на север, пока я нужен здесь, — долетели до Эсмерленд слова Леголаса.

Арагорн кивнул ему и посмотрел на подошедшую сестру.

— Едем? — спросил он.

Эсмерленд погладила свою кобылу по морде и уткнулась носом ей в гриву. Из-за своего деликатного положения она реже стала выезжать на прогулки, и сейчас Бана фыркала от нетерпения.

— Едем, — она уже поставила ногу в стремя как почувствовала прикосновение к руке.

— Эсмерленд… — произнес Леголас мягко, сжимая её пальцы. Эсмерленд увидела ту же неловкость, какую испытывала сама, у него на лице.

— Всё в порядке, — выдавила она и обняла его.

«Всё не в порядке!» — хотелось крикнуть ей, но раз она взялась разыгрывать из себя стойкую Эсмерленд, надо держаться до конца.

— Не хочешь попрощаться? — спросил принц и поднял голову вверх.

Эсмерленд тоже подняла голову и высоко на балконе увидела его. Король стоял, сложив руки за спиной, и смотрел вниз. Сердце предательски забилось быстрее, выдавая волнение Эсмерленд. Проглотив застрявший ком в горле она сказала:

— Я уже попрощалась, мне больше нечего сказать. — Она отвернулась и запрыгнула на лошадь. Эсмерленд чувствовала прожигающей ей спину взгляд и, собрав всю волю в кулак, так и не обернувшись, пустила Бану рысью. Всадники последовали её примеру и вскоре ворота за ними закрылись.

Глава 4

Король лесных эльфов ещё какое-то время стоял на балконе и смотрел на недавно захлопнувшиеся ворота.

«Так и не обернулась…» — подумал он, и горькая усмешка искривила чувственный рот.

Первый порыв Трандуила был выйти к ней и обнять в последний раз, но он подавил его, как и все остальные чувства, зародившиеся в его сердце. Все, что теперь он мог сделать для неё — это позволить забыть.

Возможно, Эсмерленд снова выйдет замуж и будет счастлива. Замуж. Эта мысль неприятно осела у него в голове. Кто-то другой будет обнимать её, наслаждаться звонким смехом. Неужели он ревнует? Трандуил позабыл, какое это неприятное чувство. Но почему? Ведь он сам вскоре воссоединится с той, которую любил всю жизнь. Ни в его жизни, ни в сердце больше не должно быть своенравной аданет, которой он подарил бессмертие.