Все имеет свою цену
Шрифт:
Гизелла не ответила, и няня Притчард взяла купальную простыню. Сандра забавлялась в воде с резиновым утенком и даже не взглянула на мать, когда та уходила.
Гизелла вернулась в спальню, дрожащими пальцами расстегнула розовое спортивное платье.
— Будь ты проклята, Алекс! — прошептала она. — Почему бы тебе не заняться собственными детьми и не оставить мою дочь в покое? — Оба сына Александры Вейл-Мейнворинг — девяти и одиннадцати лет — находились сейчас в школе-интернате, но Гизелла прекрасно понимала, — если бы дети Алекс были дома, рядом с матерью на Пятой авеню, на ее собственной жизни это никак не отразилось бы, поскольку ни один из мальчиков не унаследовал того, что
А вот Гизелле не повезло: ее дочь родилась с такими же черными волосами, черными глазами и кожей цвета слоновой кости, как у Чарльза и его старшей сестры — и как у самого Трумана Вейла. Пока Гизелла отсыпалась после восемнадцати часов родовых мучений, Чарльз окрестил новорожденную Сандрой — так он звал в детстве свою обожаемую Александру. Алекс отреагировала на это, словно имя было ярлычком на подарке.
Гизелла сбросила спортивное платье и заменила его на голубой шелковый туалет от Бергдорфа Гудмана. Платье это с декольте в виде сердечка и задрапированной сбоку юбкой было чересчур нарядным для дневного времени, но Чарльз его одобрит. Ведь он сам купил это платье.
Расположившись перед туалетным зеркалом, Гизелла вспомнила о своей последней попытке возразить мужу, предпринятой вскоре после рождения Сандры. Уже одетая для обеда у его родителей, она пропустила мимо ушей его резкое приказание пойти наверх и сменить милое серое шелковое платье на черное вечернее без бретелей, которое купил он.
Два часа спустя она появилась на обеде у Трумана Вейла в этом самом черном вечернем платье без бретелей, но со сломанными ребрами, туго стянутыми гипсовой повязкой, и с глазами, остекленевшими от обезболивающего лекарства, которым напичкал ее доктор. Гизелла провела рукой по правому боку, нащупала два небольших бугорка на месте, где срослись ребра. В тот же вечер она поняла, во что обходится любая стычка с Чарльзом. Если она ему не подчинялась, он немедленно пускал в ход кулаки.
— В следующий раз я доберусь до твоей физиономии — пообещал ей Чарльз, пока ждали прихода доктора, и Гизелла ему поверила, вспомнив искаженное дикой яростью лицо мужа, когда он зверски избивал ее.
Ее мысли переключились на предстоящий обед у Ролингсов, и она покраснела второй раз за сегодняшнее утро. В отличие от Чарльза, его лучший друг Брайан Ролингс был самым добрым и самым вежливым человеком из всех ее знакомых. Хотелось бы знать, понимает ли Флоренс, как ей повезло, что она вышла замуж за такого человека, как Брайан. И как Гизелла ей завидует.
Если бы она не боялась кулаков Чарльза и свойственных ему вспышек неистовой ярости! Гизелла попросила бы у него развода. Но она чувствовала, что он не отпустит ее, не изуродовав. Не превратилась ли она из-за этого в трусиху?
Этот вопрос беспокоил ее, и она наклонилась к зеркалу, чтобы разглядеть выражение своих глаз. Гизелла вспомнила, как мать не раз говорила ей: красота женщины — это ее единственное оружие. Если бы Чарльз лишил ее красоты, у нее не осталось бы ничего.
Гизелла сняла с туалетного столика баночку с самодельным кремом для лица. Она открыла крышку, и нежный запах роз вызвал воспоминание о том, как она наблюдала за матерью, колдовавшей над лосьонами и кремами, которые сама для себя готовила. Что чувствовала мать в последние мгновения своей жизни? — размышляла Гизелла. Какие безумные мысли проносились в голове Лилиан Дюран Хаузер, когда она стояла на коленях на сыром земляном полу подвала, сжимая руку мужа? Во что оставалось ей
Но у матери по крайней мере была любовь ее мужа. А как она могла принять за любовь желание Чарльза обладать еще одной красивой вещью?
Ничто не доставляло Флоренс Ролингс большего удовольствия, чем раскопать какой-нибудь секрет жизни другой женщины, а кое-что в поведении Гизеллы Вейл подсказывало Флоренс, что у нее такой секрет имеется.
— Выпьешь еще бренди? — спросила она свою гостью, когда их мужья вышли после обеда на террасу. Она надеялась, что Гизелла чуть-чуть опьянеет, прежде чем мужчины выкурят по сигарете.
Наполнив стакан гостьи, Флоренс взглянула на нее и обнаружила, что Гизелла все еще задумчиво смотрит в сторону мужчин. Она чуть не расхохоталась. Когда Брайан Ролингс возвратился в Штаты, очень многие друзья предупреждали ее, что нужно быть очень уверенной в себе женщиной, чтобы общаться с лучшим другом Брайана, потому что у Чарльза потрясающе красивая жена.
Сама Флоренс была некрасива. В ее худощавом лице с живыми карими глазами было что-то лисье. Но Флоренс, особа весьма практичная, рано поняла, что она может добиться своего в жизни с той же легкостью, что и красотки. Например, выйти замуж за Брайана. Она понимала, что Брайан встречался с ней главным образом, чтобы ублажить свое семейство. Но когда Флоренс узнала, что он записался добровольцем в английские ВВС на том лишь основании, что оказался по делу в Лондоне, когда там начали падать бомбы, она быстро сообразила, что именно следует предпринять. Не откладывая дела в долгий ящик, она уговорила его младшую сестру пригласить ее погостить в доме Ролингсов. Как только имя Брайана упомянули за ужином, Флоренс потеряла сознание. Когда мать и сестры Брайана пытались привести ее в чувство, прикладывая к лицу мокрые салфетки, она пробормотала его имя. Всего один раз. А потом решительно отказалась говорить на эту тему.
Брайан приехал в Штаты в краткосрочный отпуск и обнаружил, что все его семейство ждет, что он женится на Флоренс Прествуд. Флоренс на это и рассчитывала. Они поженились сразу же. К счастью, ей удалось забеременеть до того, как он снова уехал в Англию. Она была уверена, что в сердцах его родителей ей будет отведено особое место как матери их первого внука.
Гизелла с отсутствующим видом потягивала бренди, а ее взгляд был по-прежнему прикован к террасе. Наконец она заговорила, но, вопреки ожиданиям Флоренс, совсем не о том.
— Ты не хотела бы проводить больше времени со своими детьми?
— Тебе повезло, что сестра Чарльза сняла с твоих плеч значительную часть забот о Сандре, — сказала Флоренс. Она не обратила внимания на отрицательный жест Гизеллы, подняла бутылку и налила ей еще бренди. — Да я просто жду не дождусь, когда Брай и Элизабет достаточно вырастут, чтобы отправить их в интернат. В течение дня нужно сделать столько всяких дел!
В вечернем сумраке террасе вспыхнула спичка: мужчины закурили по второй сигарете. У меня еще есть время, подумала Флоренс.
— А тебе никогда не бывает одиноко?
Флоренс рассмеялась. Услышав веселый смех, Брайан повернулся в их сторону и улыбнулся. Чарльз Вейл по-прежнему глядел куда-то вдаль, и ночной ветер откинул с его лица волосы. У него был поистине байронический вид. Внешность собственного мужа Флоренс была больше по душе. Светлые волосы Брайана, крепкое телосложение и мужественное загорелое лицо большинству женщин казались более привлекательными, чем почти женственная красота Чарльза Вейла, а Флоренс было очень важно знать, что думают о ее муже другие женщины.