Все исправить
Шрифт:
— О чем говоришь, генацвале, я с женой был!
— Ну тогда сочувствую.
— Так это из-за Альвареса Служба пиара кипит уже который день!
— Я их понимаю. Такой шикарный праздник, и…
— Эй, потише…
Лёш, молча слушавший разговор, только усмехнулся. Дождь глушит все негромкие звуки, так что пусть шепчутся. Лишь бы не запускали ничего магического — ссои-ша чуют любые чары, словно акулы — примесь крови.
А что касается дня рождения Вадима, то Служба пиара все равно не смогла провести его так, как планировала. В прошлый раз он, Лёш, видно, так и не достучался до того, что у энерговампиров входит в понятие совесть. Если это понятие у них вообще имеется! Честное слово, иногда
Пока служба монтировала ему подходящую биографию (впечатляюще изложенную в фильме «Со щитом»), Вадим соглашался. Биография имела такое же отношение к настоящей жизни «милорда», как фиалки к кактусу, рисуя в меру безупречный образ человека, которому не страшно вверить собственную жизнь. В меру. Излишне безупречная биография людей скорей отталкивает, чем привлекает, проверено. Так что Вадим предстал перед населением правителем смелым, хитрым, опытным, хотя, может, чуть вспыльчивым. Но вспыльчивость — недостаток терпимый и даже вызывает сочувствие. Словом, фильм — ладно.
Пока праздник детально планировали и, не особо спрашивая именинника, составляли списки мероприятий и гостей, Вадим терпел. Выбор, что важнее: мир или собственные желания — для него давно был определен. Нужно в свой день рождения принимать премьеров и президентов от России до Буркина-Фасо, так тому и быть.
Пока хищная стая таскала ему бесконечные списки бесконечных дел, Вадим с этим мирился…
Но когда обнаглевшие пиарщики попытались подобрать ему «подругу» (мол, было бы крайне полезно, чтобы милорд избрал в свои спутницы кого-то из людей, василиски, они чересчур… э… понимаете?), милорд предсказуемо взбесился, и пиарщики на собственной шкуре убедились, что вспыльчивость у правителя не совсем выдуманная. Три сотрудника пиар-службы до вечера разыскивались подчиненными, журналистами и прочим народом по всему миру, и никто не обратил внимания на то, что в кабинете милорда невесть откуда взялся аквариум с тремя рыбками: двумя клоунами и одной ядовитой зубаткой. Разве что Дензил заметил, но заставить Дензила проболтаться… да проще взять интервью у тех самых рыбок…
Так что пиарщикам было отчего кипеть и без фокусов Альвареса с погодой.
Тем не менее в основном праздник удался. Точнее, серия праздников, прогремевших по всему миру. По Сети шли бесконечные репортажи о гостях, подарках и фейерверках, бал транслировался в онлайн-режиме, по экранам показывали счастливчиков — призеров праздничных лотерей. Членам организации «Золотой галстук» раздавались билеты на будущие путешествия за Грань, в несколько детских домов заявились гадатели и принялись «отслеживать возможные переплетения судеб», то есть отыскивать подходящих приемных родителей, сильфы плели в небе радуги, зоопарку дарили мамонта… Словом, если кто-то не желал ничего знать о дне рождения Вадима, то ему надо было ослепнуть, оглохнуть и затвориться на три дня в подвале без окон и дверей. Сам именинник вымотался в ноль, и когда вечером следующего дня семья устроила ему тихий праздник с тортом и уютными посиделками за общим столом, он… словом, его лицо надо было видеть. Особенно глаза. Лёш несколько раз видел что-то похожее у Лины. Когда вымотанная феникс вечерами опускалась на свой «коврик» из раскаленных углей, и усталость на ее лице медленно таяла, растворялась в золотом пламени. Так и глаза нового брата. Они мгновенно посветлели, точно отогрелись, и Лёш невольно «поймал эхо»: удивление-тепло-счастье-нерешительность-покой, прилетевшие от вечно закрытого «милорда».
И был еще один момент.
Теперь, после Вадимова воскрешения и Димкиного похищения разница между двумя лицами сгладилась, и они были похожи… слишком похожи. Седые пряди в светлых волосах и улыбка, которая
— Мама, папа, познакомьтесь, это Беатриса.
Дружно поперхнувшаяся «молодежь» была одним из лучших воспоминаний этого вечера. Их восторженное: «Круто!» И мгновенно просиявшая мама. И Димка, показывающий «близнецу» большой палец в знак одобрения…
Лёш улыбнулся. И тут же нахмурился.
Противное чувство, точно царапнувшее изнутри, опять вернулось. Непривычное такое, хоть и знакомое. Муторное. Нервы, что ли? Нет, не то. Просто слишком тихо тут. Вот и кажется, что кто-то подкрался сзади и зажал уши, так что ничего не слышишь, кроме гула собственной крови…
Стоп. Уши?
Кретин!
— База, на связь! Этьен, ответь! Этьен, ответь сейчас же!
Это было в Севастополе, в Убежище, незадолго до штурма… перед разгромом…
Весь день было странно тихо, даже как-то благостно. И обе группы, которым в тот день вышел срок смениться, вернулись вовремя и без потерь. И «псих-команда», как гордо называли себя телепаты, гадалки и прорицатели, была удивительно спокойна — никому ничего не виделось, ни плохого, ни даже огорчительного. И сигналов тревоги не было никаких, даже от зайцев, которые постоянно скакали вблизи датчиков, будто им там морковкой намазали или капустой, без конца доставая дежурных.
Только ему было… глухо. Постоянно донимающий фон — гул чужих эмоций — затих, будто придавленный непонятно откуда взявшейся периной. Тишина давила так, что он даже отложил рапорты агентуры и снял со стены гитару. И даже две песни успел…
А потом грянул штурм.
И треть обитателей Убежища даже проснуться не успела. Потом, после драки, после того как он (не он, Алекс, но помнится как свое!) открыл глаза в камере, довольный Дим на радостях выложил про способности чертовых ссои-ша, которые в состоянии глушить магию, откачивать… и даже прорицатели не видят собственной смерти…
— Клэр, ответь!
— На связи… — удивленно отозвался голос Этьена. — Прости, я посылал кое-кого за Терентием, что-то он и правда задержива…
Остаток слова тонет в чьем-то крике, потом в треске и шипении. Очень знакомом шипении, от которого в момент прохватывает ознобом…
— Клэр!
Скрипучий шорох. И тишина…
— Лёш, они из-под земли… — Этьен ломко выдыхает, будто сквозь клокочущую кровь. — Как горные… гор…
— Группа, в телепорт! Тревога!
Миг темноты, удар земли по ногам, яростный сполох белого и синего. Ночь стала днем, над станцией встал и замкнулся купол-капкан — теперь сюда можно войти, но не выйти…
Теперь сторожевик — обычная ловчая «дымка», усовершенствованная парочкой василисков, она должна сработать на обездвиживание, попросту хватая и придавливая к земле каждого «чужого». Потом подходи и собирай. Аккуратно и без риска. А все внимание группы захвата — ссои-ша. И раненым…
Хорошо спланированная операция на минимум касаний и минимум потерь…
Да что ж они тянут?
— Ложись!
Хлесткий удар о землю. Стрелы… стрелы?! На вид обычные, только земля там, куда они воткнулись, начинает вспучиваться… ур-р-р-ровни их забери! Глухой взрыв отдается в куполе неслабо. Бьет по ушам, звон, боль. Сухие метелки степной травы у лица.