Все из-за меня (но это не так). Правда о перфекционизме, несовершенстве и силе уязвимости

Браун Брене

Хороший пример того, как важен контекст и коллективные действия, связан с раком груди. Многие из нас считают, что это абсолютно личное, интимное дело. Но, хотя оно и интимное, масштабную картину нужно видеть и в этом случае. За последние десять лет в исследовании рака груди было сделано много важных шагов. Этот прогресс не состоялся бы без активистов, которые вписывали медицинские исследования в политический, социальный и экономический контексты. Активисты сделали рак груди важнейшим пунктом в повестке дня национального здравоохранения, благодаря им резко выросло государственное финансирование исследований этой болезни. Мы можем делать личный выбор снижению риска заболевания раком груди, но без коллективных действий мы бы

не знали, как управлять этими рисками, и уж точно у общества не было бы тех возможностей лечения, какие есть сейчас.

Когда мы говорим о вписывании проблемы в контекст в целях повышения критической осознанности и увеличения нашей устойчивости к стыду, следует знать, что увязать в обвинении системы так же неконструктивно, как и без конца обвинять себя. Самый действенный способ изменить ситуацию – посмотреть на картину в целом, и если мы индивидуализируем проблему, то у нас не много шансов ее решить.

Норма или патология?

Слова, которые эффективнее всего помогают повысить критическую осознанность и стыдоустойчивость, – это: «Ты не одна». Когда участницы исследования говорили о критической осознанности, фразы «надо понять, что ты не одна», «хочется знать, что ты не одна такая», «нужно чувствовать, что ты не единственная» появлялись по меньшей мере в 80 % интервью. Стыд делает свое разрушительное дело, только если мы думаем, что мы с ним наедине. Но если мы знаем, что есть и другие, группа женщин, полный город, целая страна, весь мир борется с той же проблемой, – стыд терпит поражение.

Но пока мы не понимаем своих «кнопок», включающих стыд, пока мы не умеем практиковать критическую осознанность, – мы, скорее всего, не сможем часто находить рядом с собой тех, кто сможет нам сказать: «Ты не одна».

На другом конце линейки – патологизация. Это когда что-то воспринимается как отклонение, как ненормальность. Без критической осознанности мы можем думать, что общественные ожидания правомерны. Нам очень легко поверить, что мы единственные не оправдываем ожиданий; а значит, мы ненормальные и с отклонением. Если мы хотим выработать и практиковать критическую осознанность, нам нужно научиться нормализовать наши переживания до той точки, в которой мы будем знать, что мы не единственные.

Правильное понимание развода

Многие женщины сообщали мне, что стыдятся развода. Некоторые рассказывали про свой опыт, другие – про развод родителей. Одно из частых переживаний касалось экономических последствий развода. Многим женщинам развод наносит не только эмоциональный, но и серьезный финансовый урон. Вот четыре примера.

• Я была образцовой мамой и лучшей женой, а теперь я без денег, без работы и без мужа. Никто не назовет тебя бедной, когда ты замужем и сидишь дома с детьми, даже если все деньги заработаны твоим мужем. Ты думаешь: «Его деньги – это наши деньги». А потом в один прекрасный день он уходит и забирает с собой все – слава богу, кроме детей. Я не знала даже, где платят по ипотеке. Теперь мы с детьми живем у моих родителей. Когда тебе двадцать и ты переезжаешь к родителям, все думают, что ты просто растерян и пытаешься найти свой путь. Когда тебе сорок, все думают, что ты ничтожество.

• Люди говорят тебе: развод родителей – это не стыдно. Сказать легко, а сделать трудно. Попробуй объяснить сыну, что бабушка с дедушкой не приедут к нему на бар-мицву, потому что не выносят друг друга и не могут находиться рядом. Кому тут приходится стыдиться? А каково просить денег у отца, чтобы купить маме лекарства? Отец вечно твердит: «Ты на ее стороне». Он просто не понимает, что оставил ее ни с чем. Я ни на чьей стороне, но о маме заботиться буду обязательно.

• Мои родители развелись, когда мне было десять. Последние восемь лет я то и дело выслушивала мамины

ужасные истории об отце. Она постоянно повторяет: «Если бы он любил тебя, он бы больше для тебя делал». Конечно, он ее оставил почти без денег, но у него их тоже не было. Если бы мама была побогаче, она бы, конечно, была более самостоятельной. Я люблю отца, он хороший, достойный человек и замечательный папа. А мама заставляет меня стыдиться своей любви к нему. Забавно, что он-то как раз примиряет меня с мамой. Никогда о ней ничего плохого не скажет, даже защищает ее иногда. Это приводит меня в замешательство.

• Я считала, что нам надо развестись. Он несколько раз мне изменял, и наши баталии начали сказываться на детях. У меня в голове засела идея – начать новую жизнь с нуля. Маленький симпатичный домик, работа на полставки, и все будет нормально. Мы продали дом. Через полгода у меня было 14 тысяч долга и работа за шесть долларов в час, так что я едва могла вносить арендную плату. Вместо того чтобы помочь, бывший муж предложил взять детей к себе, пока я не встану на ноги. Мне было так стыдно, что я не могу о них позаботиться. Не надо было допускать этого. Я нашла вторую работу, но теперь у меня нет времени быть дома с мальчиками. Они так и живут с отцом.

Как и большинство женщин, читая эти истории, я ощущаю смесь печали, страха и желания защититься от понимания того, что это могло бы случиться и со мной. Но, защищаясь, мы принимаем мнение о том, что женщина сама виновата в финансовых проблемах после развода.

• «Она сама творец своего несчастья».

• «Это личная проблема, а не общественная».

Мы начинаем называть потерпевших женщин неполноценными, ущербными – словом, неадекватными.

• «Глупо не знать ничего о семейных финансах».

• «Надо было лучше искать работу».

Если мы хотим развивать критическую осознанность, надо начать с признания важности контекста. Когда у нас возникнет понимание масштабной картины, мы можем начать устанавливать связи между вещами. С какими политическими, социальными, экономическими реальностями сталкивается разведенная женщина [28]? Вот что мы знаем.

• Исследователи раз за разом приходят к выводу о том, что женщина после развода несет значительный материальный ущерб, гораздо больший, чем мужчина.

• Исследователи сходятся на том, что доходы женщины после развода определяются ее доходами от трудовой деятельности до развода. Работающие женщины, особенно те, у кого есть высшее образование и которые могут претендовать на высокооплачиваемые рабочие места, находятся после развода в лучшем положении. Женщины, которые не работали в течение своего замужества, сталкиваются с более серьезными экономическими препятствиями.

• 90 % детей остаются с матерями.

• Только одна из четырех разведенных мам имеет установленные в судебном порядке алименты на ребенка.

• Среди них только 50 % получают их в полном объеме, 25 % получают частично, 25 % – не получают ничего.

• Разведенные родители (мужчины и женщины) с большей вероятностью будут платить алименты, если их отношения с детьми не прерываются.

Исследование также показывает, что способность женщин восстановить финансовое положение после развода в последние годы повысилась. Говоря с женщинами, принадлежащими к поколению моей матери, легко понять, почему многие из них переживали серьезные личные и финансовые потери после развода. Они не работали, в отличие от большинства современных женщин. Часто они просто помогали мужу или трудились в сфере услуг. Если же у них и было статусное рабочее место, им платили меньше, чем мужчинам, а законов об алиментах не существовало вообще.