Всё из-за неё
Шрифт:
То, что ее ответ не задался с самого начала, было ясно всем. Тоня что-то мямлила, краснела и запиналась. Все эти сложные предложения, которые она с таким прилежанием заучивала вчера, начисто выветрились из головы.
Однако Габриель почему-то не хотел прерывать ее, увлекшись перелистыванием тетрадки. Тоня бледнела. Домашнее задание на сегодня там было в нормальном виде… А вот то, что они писали на уроках, не совсем в нормальном. Тоня часто не понимала и не успевала записывать то, что Габриель карябал на доске, ведь он писал и стирал очень быстро. Поэтому химические формулы на листочках
Судя по противному выражению лица Габриеля, Тоне сейчас мало не покажется.
– И как это прикажете понимать, Смирнягина? – Олег Вячеславович потряс ее тетрадью, да так, что содержимое стало хорошо видно парням, сидящим за ближайшими к нему партами. Вертяшкин заинтересованно вытянул голову. – Это что? Вы чем занимаетесь на уроках?
– Ну, я… не успеваю, - промямлила Тоня, вжав голову в плечи.
В старой школе на неё никогда вот так не кричали.
– Конечно же!
– язвительно проговорил Габриель. – А взять и переписать у кого-то из одноклассников урок, разумеется, недостойно вашей персоны? Что здесь за ерунда, я спрашиваю? Выпускной класс, экзамены на носу! И я тут, значит, распинаюсь, чтобы вы постигли такую сложнейшую науку, как химия, а вы единорожков рисуете и феечек?
В классе засмеялись.
– А что, там, правда, единороги и феи? – поинтересовался Кирилл, вытягивая голову ещё сильнее, чем Вертяшкин.
– Правда, - кивнул Габриель и предъявил всем единорога, которого Тоня нарисовала вместо классной работы на прошлом уроке.
– Вообще-то больше на осла смахивает, - задумчиво склонил голову Колесников.
У Тони аж горло заболело от обиды. Она так старалась, вырисовывала, значит!
– А ещё тут строчки со стихотворениями… - произнёс химик презрительно.
– У нас химия, а не литература, вы, вообще, в курсе, Смирнягина? Это уже ни в какие рамки не лезет! А ну-ка, давайте сюда дневник!
Тоне было так плохо, что она хотела провалиться сквозь землю. Все взгляды в классе были направлены на нее. И взгляды эти были либо насмешливыми, либо откровенно издевательскими. Единственный сочувствующий взгляд послан был Тоне Наташей Эклеровой, но та не могла ей помочь. Как сквозь строй, Тоня прошла за дневником.
– Едино…ро-о-ожица, - тоненьким голосом протянул кто-то ей вслед.
А в глазах Алины Лембич плескалась откровенная радость и наслаждение происходящим. Так же смотрели на Тоню и остальные «сливки» класса, и под этими взглядами она чувствовала себя голой.
– Штаны, - протянула Лена Сотина.
– Эти штаны… Боже, даже моя бабушка таких парашютов не носит!
– Зато мой дедушка не отказался бы от такого пиджака, - ухмыльнулась ей в ответ Катя Ромашкина.
– Какая Смирнягина стала красненькая! – почти в полный голос хихикнул Димка Вертяшкин и добавил, сделав ударение на последнюю "и" в обоих словах. – Синьорина Помидорина!
– Ага, чем тебе не Меган Фокс? – заржал Кирилл.
Самое противное, что все эти грубые и обидные реплики Габриель наверняка слышал, однако и пальцем не пошевелил, чтобы все это пресечь. Так ужасно себя Тоня не чувствовала никогда. Но хуже этого, хуже
Не выдержав, Тоня все-таки взглянула на Арсена.
У неё даже дыхание перехватило оттого, какой он красивый, и девушка, кажется, покраснела ещё больше, хотя куда уж больше. Он сегодня выбрал синюю рубашку, в тон своим потрясающим глазам. Арсен уткнулся в учебник и, казалось, к происходящему в классе был безучастен. Однако он поднял голову, и на секунду их взгляды встретились. Тоню точно обухом по голове ударило. Как же прекрасны его глаза! Тоне так захотелось увидеть в них восхищение… А какое тут восхищение, с этой химией? Пропади она пропадом вместе с Габриелем этим несчастным!
Так Тоня и заявила Наташе Эклеровой, когда они вместе брели по коридору из школьной столовой.
– Химия – страшная гадость, - согласилась с Тоней Эклерова, откусывая от пирожка с капустой.
По дороге им попалась Алина Лембич рядом с Игорем Улитиным, в окружении верных «сливок». Увидев их, Алина надула толстые щёки и изобразила тяжелую Наташину походку, на что девчонки покатились со смеху. Улитин тоже угодливо заржал.
Они прошли мимо, обдав запахом духов. Наташа расстроено вцепилась в пирожок.
– Какая же она стерва! Бывают же такие! Гадкая, самовлюблённая, злобная стерва! И худая, - вздохнула Наташа.
Сегодня на ней были черные джинсы в обтяжку и черная полупрозрачная кофта. Черные волосы были собраны в извечные хвостики, а густо подведённые чёрным глаза терялись в складках щёк. Толстые пальцы в серебряных перстнях сжимали следующий пирожок.
– Да уж, - отозвалась Тоня.
– Только вот зачем ей это надо? Смысл так издеваться над другими людьми?
– Весело ей, вот что. А тебе бы не хотелось почувствовать себя королевой, окруженной кучей придворных?
Тоня крепко задумалась. Это было заманчиво, но соверешенно нереально...
– Даже если такое произошло, я бы точно не стала никого обижать, - сказала она.
– Тем более того, кто слабее.
– Да что говорить, нам никогда не оказаться на их месте, - уныло оборвала Наташа.
– Вон и Игорек в числе её свиты… Ненавижу! Гадина!
– Хорошо, хоть Арсен Шаховский не такой, - вырвалось у Тони, прежде чем она успела подумать.
Ей хотелось говорить о нем, и поэтому его имя так легко сорвалось с губ.
– Арсен Шаховский не такой? Кто тебе это сказал? – удивилась Наташа, принимаясь за третий пирожок, с повидлом.
– Ну, он вроде особо участия не принимает в проделках Алины, - неуверенно проговорила Тоня.
– Да он ещё похлеще этой шайки-лейки будет, - отрезала Наташа. – Поговаривают даже, что Арсен давно влюблён в Алину и у них шуры-муры.
Внутри точно что-то оборвалось. Тоня сглотнула комок, подступивший к горлу.
– Кто поговаривает? – расстроено пролепетала она.
– Да так, слухи, слухи… - неопределённо отозвалась Наташа, дожевывая пирожок.