Всё, как ты захочешь
Шрифт:
— Но, позвольте, милочка, это кольцо, как бы вам сказать, у таких украшений может быть только одна хозяйка и, увы, так сложилось, что это не вы. Дима просто не мог подарить его вам.
Аккуратно проговорил мужчина.
— Но он это сделал! — Огрызнулась я. — Шесть лет назад. Вы ведь спрашивали, как давно мы женаты? Так вот, мы женаты шесть лет.
Без слов, его мать подошла и влепила мне пощёчину. Хлёсткую, от которой пол лица обожгло. Я схватилась за щёку, чтобы унять боль, а женщина едва ли не плюнула в мою сторону.
— Тварь! — Процедила. — И ты ещё смеешь об этом так нагло заявлять?! — Столько желчи, ненависти, словно я и не человек,
— Что? Пока он в тюрьме жил, так был не нужен? А сейчас проведала, что вернулся и на тёплое местечко? Да я бы таких сама в подвале гноила! Мерзавка, дрянь, ты не достойна в глаза мне смотреть! Сейчас же выметайся вон. — Я пыталась осмыслить её слова, но чего-то не хватало. То, что я о нём не знала. Тюрьма?.. — Вон, я сказала! — Взревела она и снова ударила меня по лицу. Сама побагровела от злости и ярости, крупная вена выступила по центру лба, на тонкой коже век проявились несколько кровоподтёков от лопнувших после напряжения сосудов.
Женщина всё ещё стояла с вытянутой в направлении входной двери рукой, когда я без слов развернулась и направилась в противоположную сторону.
— Ты куда собралась? — Спросило она сипло и устало. — Эй, ты меня слышишь? Пошла вон из этого дома! — Доносилось вслед, но я уже ничего не хотела знать.
Отсчитывала одну ступеньку за другой, сутулясь и сжимаясь, подобно плотному узлу, который уже был стянут до предела глубоко внутри меня. Закрыла дверь изнутри и легла на кровать. Не плакала, не кричала. Я понимала, кто я. Кто для него, кто для его матери, для его отца. Бабуля говорила об этом… даже она знала, но ничего мне не сказала. Поэтому я и набрала её номер.
— Алё, ба, я только спросить хочу, — промямлила в трубку на её бодрое «Слушаю, дорогая моя!», — а ты знала, что Дима всё это время сидел в тюрьме?
Она замолчала.
— Он, наконец, рассказал тебе?
Теперь молчала я и слышала, как она жуёт губы, подбирая правильные слова.
— Когда он ушёл, тогда ещё, после свадьбы, я никак не могла понять. Он так настаивал на церемонии, на регистрации отношений, на скорой свадьбе. Уверял меня, обещал, клялся, потом даже наступал, обращая моё внимание на угрозу со своей стороны, да так искренне всё это звучало, что его последующие действия были просто нелогичны. И, конечно, я не могла оставить всё как есть. Твой паспорт… в нём было имя. Я фамилию не знала, поэтому и подсмотрела. Ты же знаешь дядю Стёпу из четвёртого подъезда? Так вот, он же в милиции тогда работал, — она суетилась, слова получались неровные по интонации, — я попросила его узнать мне про Дмитрия Алексеевича. Он узнал. К тому времени, приговор суда уже был оглашён, а он сам направлен на отбывание наказания. Тогда-то я и поняла причину его настойчивости. Ведь он хотел, чтобы всё прошло как можно скорее и, по возможности, тихо. Помнишь, даже никто из соседей не узнал. — Она несмело усмехнулась, но моё молчание дало о себе знать. — Я не оправдываю его, — поторопилась объяснить, — возможно, он был не прав, но всё делалось для чего-то. Ради чего-то. Галь? Галь…
Я отключилась, не желая больше слушать. Никого не винила. Просто не знала, что мне делать.
Вскоре услышала нетерпеливый стук в дверь, а за ним неприятный голос Диминой матери.
— Ты ещё там? Долго сидеть собираешься? Я поговорить хочу, открой.
Я даже голову в сторону двери не поворачивала, лежала, вцепившись в подушку и слушала пустоту внутри себя.
— Дима всё равно скоро придёт
Последний удар по двери пришёлся куда-то в низ, наверно била ногой. А я уже наблюдала за минутной стрелкой, которая медленно, но верно ползла в направлении вечера. За последующие три часа Дима перезвонил несколько раз. Трубку я не брала, а потом и вовсе отключила. Не могла ответить, да и просто сказать было нечего. Чувствовала, что как только голос его услышу — расплачусь. А плакать не хотела. Да и в глазах так сухо, что щипать начинали.
Сквозь открытое окно услышала звук подъезжающего автомобиля. Дима был уже дома. Я не поленилась, с кровати поднялась, чтобы посмотреть на него. На его спокойное и уверенное выражение лица. На едва заметную улыбку, которой он окинул мой криво припаркованный автомобиль. В руках был букет цветов… Он ведь знал, какие я люблю, поэтому уже не удивлялась, в другой — портфель с документами. Он всегда возил его с собой. Деловой!
Звуки из гостиной или кухни в моей комнате были не слышны. И только кабинет, окна которого выходили на ту же сторону, при условии, что они открыты, был доступен для сбора информации. Но я всё равно чётко слышала как они ругались. Кричала в основном мать Димы, Дима отвечал редко, резко, и на поражение, потому что после этого она долго молчала. Молчала, а потом снова срывалась на откровенный крик. Дверь в кабинете громко хлопнула два раза, прежде, чем я услышала чёткие голоса.
— Мы ещё не договорили. — Голос его матери дрожал, но не терял жёсткости.
— Нам не о чем говорить. — Сказал, как отрезал, Дима и подошёл к окну. Я слышала, что дёрнул занавеску, испугалась, что окно закроет, но он не закрыл.
— Дима… Я хочу для тебя только счастья. Так получилось, что Сашу не вернуть…
— Я не буду с тобой этого обсуждать.
— Но кольцо… — Оно оборвалась на полуслове. — Это ведь её кольцо? — Услышала голос свекрови чётче. «Это кольцо принадлежало другой женщине?» — замкнуло меня.
— Нет. — Чёткое и твёрдое. Только я ему не верю. Смотрю на тонкие линии, на прозрачные камни и не верю.
Саша? Не слышала этого имени прежде.
— Я не понимаю, допускаю даже, что она могла не знать…
— Спасибо, что навестила, мама, думаю, вам пора.
— Ты выгоняешь нас? Выгоняешь из дома? — Ужаснулась она. — Ради этой?
— Галя моя жена и в подобном тоне о ней говорить не смей. — Голос Димы вибрировал от напряжения.
— Жена? Жена?! Ты хоть знаешь значение этого слова? И то, что она похожа как две капли воды…
— Заткнись! — Взревел Дима, створка окна с силой хлопнула, но его крики всё ещё были слышны. — Замолчи, замолчи, слышишь?! — Сорвался он, а я сжимала свои плечи обеими руками, потягивала колени к подбородку, чтобы зубы не стучали, чтобы боль не вылетала из меня, а плотно пряталась внутри.
Позже слышала как подъехала машина такси, часа через три, как всё в доме стихло. Видела как мелькнули фары в темноте двора. Голосов не было. Только тихие хлопки автомобильных дверей и всё затихло. Уже перебралась на кровать, и смотрела в дну точку перед собой. Мне казалось, я понимаю, как люди сходят с ума.
Пару минут Дима просто топтался у моей двери. Слышала его шаги, а сердце сжималось им в такт. Потом провернул ручку до упора, но она как и прежде была закрыта изнутри. Тихий стук заставил сжаться, и я сцепила зубы, чтобы промолчать, чтобы не раскричаться. Его голос надорвал тонкую струну самообладания.