Всё как в жизни
Шрифт:
— Никифор Никифорович? Это Тридесятов вас беспокоит. Вы прочитали мою новую пьесу?
— Прочитал. Ну что ж, пьеса хороша. Вот только не современна. Опередили вы, голубчик, жизнь… лет этак на десять. Боюсь, что публика вас не поймет.
— Но вы-то поняли, Никифор Никифорович.
— Так то ведь я… Ну, в общем так: рукопись я оставлю у себя. Соберем худсовет, обсудим, решим. А сейчас, извините, тороплюсь. Нужно отвести в садик племянника Колю.
— Добрый день, Никифор Никифорович! Говорит
— А-а-а, здравствуйте, здравствуйте, наш самобытный друг! К сожалению, пьесу еще не рассматривали. Нет моего помощника Самозамова. Уехал лечиться в Кисловодск. С секретаршей. У него сердце.
— Никифор Никифорович! Алло! Плохо вас слышу… Как там здоровье товарища Самозамова?
— Не беспокойтесь, ему уже лучше.
— Вот и хорошо. А как растет ваш племянник Коля?
— Уже учится в школе. И надо сказать, учится не плохо. Вчера получил пятерку по химии.
— Ну и отлично. Кстати, вы обсудили мою пьесу?
— Не можем собрать худсовет. Ушел художник Забалуев.
— Куда ушел?
— Никто не знает куда. В понедельник утром, без пятнадцати десять вышел из театра и пропал.
— Может, позвонить в бюро находок, в больницу?
— Не надо, с ним это не впервые. Позвоните через пятнадцать суток.
— Здравствуйте, Никифор Никифорович!
— Здравствуйте, здравствуйте, наш способный друг!
— Скажите, художник Забалуев появился?
— Говорят, что появился.
— Теперь, значит, худсовет соберется?
— Занят наш справедливый критик Инквизиторов.
— Чем занят?
— Чем занят? Минуточку, сейчас я его спрошу… Говорит, что не знает. Ну, в общем, ждите, когда освободится.
— Никифор Никифорович! Это опять я… Критик Инквизиторов освободился?
— Освободился, но нет, к сожалению, Коли.
— Какого еще Коли?
— Моего племянника.
— А-а-а, того самого… школьника? Но при чем тут он?
— Он уже не школьник. Два года как окончил театральное училище. Теперь член худсовета… Ну, в общем позвоните попозже.
— Никифор Никифорович? Еле дозвонился до вас. Скажите, худсовет, наконец, состоялся?
— Да, состоялся. Представьте себе, мнение худсовета было единодушным: пьеса не современна. Отстали вы, голубчик, от жизни… Лет, пожалуй, на десять. Так что отклонили мы вашу пьесу. Будьте здоровы!
АВАРИЯ
В этой галактике было холодно. Когда Петров вышел в открытый космос, он увидел зеленых с большими головами гуманоидов, один из которых, сидя на трубе, работал с каким-то аппаратом. Четверо других, что-то оживленно обсуждая, показывали указательными пальцами в разные стороны.
— Что случилось? — спросил Петров.
— Авария на теплосети. Опять разморозили две планеты, —
— Значит, вы электросварщик? — сориентировался Петров. — А остальные кто?
— Известно, начальство…
— Кто же виноват? — не отставал космонавт.
— Начальник косможилуправления Чернодыров. Не подготовился к холодному тысячелетию. Как выяснилось, старые трубы, идущие от Крабовидной туманности, давно не меняли, и они проржавели. А новые ушли налево, пошли на змеевики. Гуманоиды созвездия «Гуси-Лебеди» теперь самогон гонят. В общем, из-за аварии совсем отключили отопление. Теперь все сидят дома в шапках и валенках, паяльными лампами греются и строчат жалобу начальнику галактики. Да что толку, если даже доставят трубы со скоростью света от туманности «Хвосты», пройдет тысячу лет.
— Однако масштабы! — удивился Петров. — Ну, а что с Чернодыровым, наказали?
— Наказали, — усмехнулся гуманоид. — Перевели с повышением, сейчас начальником соседней галактики работает.
«Все как у людей», — подумал Петров и, почесав с затылка шлем скафандра, поплыл обратно.
ПОСЛЕДНИЙ ЧИТАТЕЛЬ
В нашей технической библиотеке план по количеству читателей растет, а читателей становится все меньше.
В общем, недавно зашел к нам последний читатель. Заросший весь, как будто неделю стоял в очереди по сдаче макулатуры. Встретили его как восточного принца. Под ручки провели в пустой читальный зал. Директор даже принесла кофе. Кто-то врубил эстрадную музыку, чтобы посетитель не скучал. А зав. читальным залом с ножницами в руках (она карточки для книг вырезает) от избытка чувств пошла в пляс вокруг читателя.
Взглянул он на ножницы и говорит:
— Ну что ж, начинайте.
— Чего начинать? — не понимаем.
— Как чего, стричь. Под молодежную.
— Так у нас не парикмахерская, — объясняем, — а библиотека. Парикмахерская — напротив.
Посетитель стал собираться, а мы стали думать, как его задержать. Кто-то предложил:
— Может быть, верно, пострижем, а вместо платы пусть прочитает книгу по смазке шатунов.
— Нужно позвонить в милицию, чтобы задержали, — посоветовала дружинница Клюквина. — Иногда помогают нам. Вон у читателя Барсукова уже пять приводов в библиотеку.
Посетитель услышал и говорит:
— Нет смысла, я неграмотный.
Не поняли мы, шутит он или правду говорит, ведь в наше время все может быть, если уж чудовища в озерах завелись.
Собрала нас директор.
— Премию хотите получать?
— Хотим, — отвечаем хором.
— План выполнять надо?
— Надо.
— Тогда если читатель не идет к нам, то мы, работники библиотеки, должны пойти к читателю. Прямо на работу, так сказать, в его логово.
Сторож Павел как услышал «логово», так ружье со стены стал срывать.