Все кончено
Шрифт:
Любовница (все еще спокойно). Нет, ничего этого не было. В тот день, в наш последний день, мы были, как всегда, вместе, а потом поцеловались, как брат и сестра, и сказали: «Прощай, я тебя люблю» — «Прощай, я тебя люблю».
Дочь. Ничего себе детки! Просто похотливая парочка — и все тут!
Любовница (с легкой улыбкой). Нет, вы неправы. Конечно, и это было, но только, по-моему, мы вели себя очень мудро. «Оставь все, как есть, и больше не трогай».
Дочь (словно конец сказки). И больше вы его никогда не видели.
Любовница. Да, верно. Он был с Запада, приезжал к нам погостить на летние каникулы.
Жена (участливо). А что же с ним стало?
Любовница (отмахивается). Так… разное. Время от времени я читаю о нем в газетах… Ничего не стало.
Дочь. Нет, все-таки что же с ним стало?
Любовница (раздражена, но не вопросом, а Дочерью). Все, что угодно. Он умер и стал священником! А почему это вас волнует?
Дочь. Меня? Ни капельки.
Любовница. Ну, тогда не будем об этом говорить.
Дочь принимает прежнюю позу.
Жена (после паузы). Значит, четверо мужчин.
Любовница. А? Да, пожалуй. Пожалуй, и он был мужчиной. Значит, четверо. Не так уж много, я думаю. Четверо за долгие годы, а не одновременно, конечно.
Жена. Да. (Медленно; это открытие для нее самой.) Я любила только… одного.
Любовница (кивает, улыбается, участливо). Да.
Друг (резко поворачивается к ним). А что, если нет никакого письменного распоряжения? Если во всех его конвертах одни дела и ни слова об этом? Что, если он не оставил никаких указаний?
Жена (сухо, но печально). Тогда решает жена… не так ли?
Друг. Да, конечно, но… все же.
Жена (настороже). Все же?
Друг (с болью). По прошествии времени… по прошествии времени эта прерогатива становится только юридической.
Жена. Только? И юридической? Такое сочетание этих двух слов? И это говоришь мне ты?
Друг (беспомощно). Остановить тебя я не могу.
Жена. К чему это тебе? И отчего мы все время играем в загадки: «Что, если?..» Ведь он человек обстоятельный, законы знает не хуже тебя. Во всяком случае, кое в чем разбирается. Я не занимаюсь домыслами.
Друг. Эти бумаги были составлены
Жена. Конечно, нет. Сколько тебе было лет, когда ты впервые задумался о смерти?
Друг. Гм… Ты хочешь сказать — о том, что она значит? (Улыбается, припоминая.) В возрасте, когда мы все становимся философами, лет в пятнадцать должно быть.
Жена (с легким нетерпением; все это не кажется ей забавным). Нет, нет, когда ты впервые задумался о ней в применении к самому себе. Когда ты понял, что находишься на самом гребне волны и что она уже на полпути к берегу и ты с ней тоже.
Друг. А-а. (Пауза.) Лет тридцати восьми…
Жена. И ты тогда составил завещание?
Друг (сокрушенно улыбаясь). Да.
Жена. С распоряжениями?
Друг (почему-то это приводит его в ярость). Да! Но не об этом! Не о том, как поступить со мной. Возможно, об этом больше думают женщины.
Жена (удивленно, уступает). Возможно.
Друг (также несколько уступчивее). А возможно, я просто не подумал, что об этом надо подумать.
Жена. Господи, неужели я такая дикарка? Что у меня — в волосах перья и разноцветная глина, а мочки ушей свисают по самые плечи? Не знаю! Я рассуждала просто: можно потерять своего мужа, пока он жив, но, когда он умирает, он снова становится твоим.
Дочь (не меняя позы). Но пока еще нет.
Жена хочет ответить, но сдерживается.
Друг. Что — нет?
Дочь. Пока еще он не умер.
Друг (сдерживая гнев). Мы это знаем.
Дочь. Да? А мне показалось…
Любовница (мягко). Давайте не будем больше говорить об этом. Нас не так понимают.
Друг. Нет, просто… Впрочем, неважно.
Жена (учтиво). Ты хотел сказать, что просто ты его друг и тебе совсем не все равно, что с ним будет?
Друг (мрачно). Да, что-то в этом духе.
Жена. Что ж, здесь несколько его друзей, и нас это всех волнует. То, что мы разных мнений, не так уж важно.
Друг. Не согласен. Я тебя предупреждаю: если нет никаких письменных распоряжений, а я в этом почти уверен, и ты будешь настаивать, я передам дело в суд.
Жена (твердо). На это понадобится много времени.
Друг. Безусловно.