Все красное (пер. В.Селиванова для журнала "Смена")
Шрифт:
Павел кивнул так энергично, что стукнулся затылком о дверь, на которую опирался.
– Подходит. Тот, с Эдеком, тоже так выглядел. Возможно, это он. Где его искать?
– Не знаю. Где в Копенгагене ведется ночная жизнь?
– Нигде, – сказала Алиция, возвращаясь к уборке кухни. – Можешь усесться на Ратушплац и ждать, когда он пройдет. Когда-нибудь дождешься.
– Что за бред! – возмутилась Зося. – Сидеть на Ратушплац!… Идиотизм. Зачем он вам вообще нужен?
– Подождите! – Я вспомнила рассказ Эвы. – Похож на приезжего. Может жить в отеле или пансионате. Если посещать
– Ну! – энергично подтвердил Павел. – Конечно, посижу!
– Можем сидеть по очереди, – великодушно предложила я.
Красавец мужчина в красной рубашке мучил меня невыразимо. Его загадка ушла в землю вместе с Эдеком. Кто он? Ни в чем не повинный человек или участник сложной аферы?
– Делайте, что хотите, – процедила сквозь зубы Зося. – Не знаю, почему знакомый Эдека должен быть в Копенгагене, и не понимаю, какое он имеет отношение к делу, но если вы считаете, что это чем-то поможет… Только будьте осторожны!…
Наутро Зося, от волнения вообще не спавшая, выволокла из постели Павла и потащила его в город за покупками. Алиция довольно вяло искала письма. Я сидела на диване и столь же вяло делала маникюр, расставив по всему столу разнообразные лаки и ацетон.
– Иоанна! – вдруг позвала Алиция, выглянув из своей комнаты. – Можешь зайти на минутку? Я тебе хочу кое-что показать.
Я прервала свое занятие, растопырила пальцы и побежала к ней.
– Посмотри. – Алиция зловеще показала пальцем на полку, где стояли скульптуры Торкилля. – Ты видишь?
Большинство скульптур я видела раньше. Среди них была группа из двух сирен, хвостами оплетающих друг друга. Таких групп было несколько. Я долго таращила глаза, уверенная, что вот-вот увижу что-то ужасное, быть может, связанное с новым преступлением…
– Ну? – спросила я наконец, обеспокоенная тем, что ничего такого не вижу.
Алиция потянулась к концу полки и переставила одну из скульптур на середину.
– Раньше это стояло так. Видишь?
– Ну? – повторила я, не понимая, к чему она клонит. – Ну и что?
– Кто-то ее переставил.
– Ты уверена?
– Совершенно. Я сама их расставляла, еще в мае. Ты здесь что-нибудь трогала?
– Что я, с ума сошла?
– Вот именно. А теперь посмотри сюда. Вот эта папка со счетами всегда лежала слева, а сейчас она на середине. Видишь?
Я добросовестно вытаращила глаза, пытаясь увидеть то, что Алиция называла папкой со счетами. На письменном столе находилась какая-то коробка, прикрытая крышкой в цветочек, корзинка с нитками, одежными щетками и еще чем-то, может быть, кремом для обуви, две черные сумки, несколько пар перчаток, чулки, множество разнообразных бумаг, нижняя юбка, моток веревки и большой кухонный нож. Ничего похожего на папку не было.
– Нет, – сказала я вежливо, но решительно. – Не вижу.
Алиция нетерпеливо отодвинула одну из сумок и показала край пластиковой папки для документов.
– Теперь видишь? А раньше она лежала там, на левой стороне. Тут кто-то рылся!
– Я даже могу тебе сказать, кто, – мрачно произнесла я. – Убийца. Потерял терпение и сам стал искать
Я замолчала и подозрительно посмотрела на нее. Она в ответ подозрительно посмотрела на меня, села в кресло и задумчиво уставилась в пространство.
– Ты что-то знаешь, – сказала она наконец.
Я спихнула со стула какие-то вещи и тоже села.
– Не уверена. Возможно. Зато ты, по-моему, знаешь что-то, чего не знает никто другой. Что это может быть?
Алиция оторвалась от изучения пространства и посмотрела на меня.
– Совершенно точно никто не знает, где я закопала цветочные горшки с клубнями. Но я этого тоже не знаю. Уже несколько месяцев не могу их найти.
– Сомнительно, чтоб его интересовали клубни. Особенно, если учесть, что их давно уже удар хватил…
– Подожди, – прервала Алиция. – Он не знает, что я не знаю. Он думает, что я знаю!…
Мгновение мы молча смотрели друг на друга.
– Ха! Мне всегда казалось, что в компании ты становишься умнее. Ясно: он думает, что ты знаешь, и не знает, что не знаешь. А может быть, ты должна что-то узнать?
– Интересно, ты-то что знаешь? – не поднимая головы, вымолвила Алиция. – Ясно же, что не в красной рубашке дело. С чего этот черный тип втемяшился?
– Ладно, – после некоторого колебания согласилась я. – Ладно уж. Черный тип из Варшавы может быть замешан в некоторые несимпатичные дела, а черный тип из Копенгагена связан с одной особой, присутствовавшей во время убийства…
Алиция вскинула голову и вдруг резко вскочила со стула.
– А ну, иди отсюда, холера! – заорала она страшным голосом, бросаясь на меня.
Сигарета вылетела у меня из рук, я стукнулась обо что-то локтем и чуть-чуть не перевернулась вместе со стулом. За окном раздался какой-то шум, неясная фигура отскочила назад и бросилась в георгины.
– А ну, иди!… – повторила Алиция и вернулась на свой стул.
– Господи, – сказала я слабо, хватая ртом воздух и пытаясь прийти в себя. – Ты сдурела?! Учти, у меня нервы пошаливают. Что там было? Убийца?
– Мальчишки приходят красть сливы, – ответила Алиция сердито, – и ломают живую изгородь. Надеюсь, они уже удрали.
Прежде чем я успела возразить против такого отношения к детям, за окном что-то зашелестело.
– Алиция? – спросил неуверенно тихий женский голос.
– Что?! – поразилась Алиция и быстро надела очки. – О господи! Агнешка!!!
Я быстро обернулась. Агнешку я не знала, но слышала о ней: где бы она ни находилась, немедленно возникали сложности. Год назад она впервые приехала в Аллеред в качестве невесты двоюродного брата Алиции, после чего моментально преобразилась в невесту племянника Торстена, затем согласилась с заменой приятеля на одного из наших молодых приятелей, некоего Адама. Брат винил во всем Алицию, племянник тоже винил Алицию, Адам был к Алиции в претензии за их претензии, и только Агнешка кротко, послушно и без всяких претензий соглашалась с каждой заменой. Наконец она уехала вместе с Адамом, наступил покой, и претензии стихли.