Все красное (пер. В.Селиванова)
Шрифт:
– А вы этого типа знаете?
– Даже если знаем, то нам ничего об этом не известно.
– Жаль. Но если у вас снова возникнут вопросы, очень прошу, звоните в какое-нибудь другое время.
В понедельник Павла снова вызвали в полицию. Там он провел несколько часов, просматривая кипу портретов. Единственный снимок, на котором совершенно точно находился искомый индивидуум, представлял его сзади, в плаще и шляпе. Между шляпой и плащом виднелось ухо, увеличенное до слоновьих размеров. Его-то Павел и должен был опознать.
–
Во вторник поздним вечером появился загадочный г-н Мульгор и стал дожидаться Алицию, которая совещалась с Хербертом. Она приехала очень недовольная:
– Оказывается, не только у меня склероз, у Херберта тоже, хотя он гораздо моложе. Так было интересно, что в этой пачке, а оказалось, хербертовская жена увезла ее в автомобиле. Условились, что привезет завтра или послезавтра, если снова не забудет. Новости есть?
– Есть, – сказал г-н Мульгор. – Чужая особа стригла живую изгородь.
Он вытащил уже знакомую нам фотографию, сделанную в день нападения на Агнешку. Отдельные части снимка увеличены почти так же, как ухо, которое показывали Павлу.
– Какая-то мания с этим увеличением, – критически заметила Зося.
Мы внимательно осмотрели куски человека в рабочем комбинезоне. Кустистые брови, слегка затемненные очки и короткая борода. Лоб скрывал козырек шапки. Комбинезон производил впечатление местами чем-то набитого. Сабо были на исключительно толстой подошве. На одном фрагменте видна была только пятка, правда, не целиком, но в достаточной степени, чтобы понять, что на ней не мужской носок, а черные дамские колготки. На другом находилась часть горла, согласно нашей оценке, слишком изящная для мужчины. Все остальное было не настолько ясно, чтобы решить, какому полу принадлежит.
– Во всяком случае, одно известно наверняка, – удовлетворенно сказала Алиция. – Изгородь подстрижена, и счета мне не пришлют.
Я не переставала интенсивно размышлять. Убийца облюбовал Алицию и упорно пытается прикончить именно ее. Следовательно, она для него небезопасна. Но какую, черт побери, свинью Алиция может ему подложить? Когда г-н Мульгор ушел, я собрала всех и велела им думать.
– Письмо здесь ни при чем, – заявила Зося. – Оно нашлось, прочитано, и что с того? Ничего.
– Он же не знал, что Эдек там написал, мог бояться худшего, – заметила Алиция.
– Оставьте в покое письмо. Мы уже говорили, что после смерти Алиции оно найдется скорее, чем при жизни. Алиция, ты обязана знать черного типа!
– Мне потребовать, чтобы он представился?
– Дура. Я имею в виду прошлое. Ты его наверняка видела с Анитой или Эвой, только не можешь этого вспомнить. А убийца боится, что вспомнишь. Может, все-таки пороешься в памяти?
– Аниту видела я с ее первым мужем. Впрочем, ты тоже. Светлый блондин скандинавского
– Ты лучше вспомни что-нибудь пораньше…
– Секундочку, – задумчиво произнес Павел. – Может, он думал…
– Может, все-таки правильней говорить «она», – предложила Зося. – Скажем прямо, на повестке дня у нас две бабы.
– Хорошо, – согласился Павел. – Может, она не знала, что Эдек ничего не успел сказать? Или думала, что он Алиции что-то привез, и это навеет какую-то мысль?
– Явно меня переоценили. Ничего мне не навевает.
– Потому что Эдек ничего не привез…
– Привез. Водку…
– Водка тебе ничего не навевает?…
– Даже очень, но совсем на другие темы.
– Может, посмотрим еще раз снимки? – предложила я. – Какие-нибудь старые записи, календари или что-то подобное… Старые письма, старые ботинки…
– Старые сумки, старые перчатки, старые шляпы…
– Перестаньте дурачиться, я серьезно!
– Из всего этого могу предложить только старые календари и шляпы, – меланхолично сказала Алиция. – Случайно знаю, где они лежат. Сомневаюсь, что это даст что-нибудь, но можем попробовать.
– Ты еще сохранила шляпы? – оживилась Зося.
– И они к тому же вполне доступны. Лежат в коробке, в погребе. Вынуждена была снять ее с антресолей, когда вытаскивала чемодан.
– Потрясающе! Покажи!
Мы охотно прервали наши изыскания. Шляпы у Алиции всегда были исключительные, она никогда ничего не выбрасывала, а, напротив, дополняла с помощью своей и чужой фантазии, и коллекция в конце концов собралась великолепная. Посмотреть ее удавалось редко: обычно шляпы находились в труднодоступном месте, и Алиции было лень их доставать.
Павел принес из погреба коробку необъятных размеров, едва не застрявшую в дверях. Отталкивая друг друга, мы кинулись к зеркалу в переднюю, одержимые только одним желанием – мерить шляпы.
Анита вошла в ту минуту, когда мы уже успели принарядиться. У Зоси на голове была белая панама с черной вуалью, у меня – мягкий берет из зеленого бархата с длинным пером, Алиция надела ярко-красную шляпу с ошеломительно большими полями. И Зося, и я по непонятным причинам выглядели, как прифрантившиеся коровы. Алиция же была великолепна!
Анита окаменела на пороге, глаза ее засветились.
– Ну, знаешь! – вместо приветствия сказала она. – Должна ее носить!
– Должна ее носить! – присоединились мы хором. – Не смей снимать! Тебя узнать нельзя!
– И спать в ней?
– И спать! Купаться! Сидеть в конторе! Должна ее носить!
– Безусловно, должна ее носить! Посмотри в зеркало: это же не ты!
– Она ни к чему не подходит!
– А черное? А светлый беж?
– К гнилой зелени тоже подходит, теперь в моде смелые цветовые сочетания, – решительно вмешалась Анита. – Не гневи бога, такое не должно пропасть.