Все леди делают это
Шрифт:
— По многим высказываниям было ясно, что она взяла реванш за прошлое и убеждена, что это ее заслуга.
— С определенными оговорками с этим можно согласиться — ее «заслуга» в том, что она заставила Сергея ощущать себя виноватым — непонятно в чем. Он ее насильно замуж не тащил, на продолжении семейной жизни не настаивал и был бы рад, если бы женушка сама убралась подобру-поздорову, но заговорить о разводе не осмеливался — боялся нанести ей душевную рану.
— Какую рану?! — вскричала Люлю. — Да таких, как она, ничем не прошибешь! Хоть оплеуху ей дай или в морду плюнь — утрется и продолжит тянуть одеяло на себя. Если ей что-то не нравилось в их браке — какие проблемы?! Сбегала в загс,
Алле было ужасно жалко Сергея и вместе с тем непонятно — как же он всего этого не сознавал? Не слепой же. Умный мужик. Или все дело в том, что он неисправимый идеалист?
— Рита чрезвычайно гордилась собой, — уверенно произнесла Люся. — Ведь дело не только в том, что она стала Сережиной женой, хотя по всем параметрам ему не пара, но и в том, что их брак продолжался так долго. Женить мужика на себе непросто, но можно, а вот удерживать столько лет это уже нечто…
— Знаете, девицы, ничуть не удивлюсь, если выяснится, что терпение Сержа лопнуло, и он в сердцах спихнул ненавистную женушку в Москву-реку, задумчиво проговорила верная боевая подруга. — И если это так, мы — могила.
…Помимо несносного характера, у экс-мадам Бобковой, а ныне известной писательницы Изабеллы Астраловой была еще одна черта, не на шутку тревожившая Эдуарда Леонидовича и Якова Борисовича, — она любила выпить. Корн и раньше подмечал, как работодательница нередко являлась домой навеселе, а ее литсекретарь Лиза жаловалась ему, что та частенько посылает ее в магазин за горячительным.
— Продавщица винного отдела, наверное, думает, что я алкоголичка, плакалась девушка на свою нелегкую участь. — Постоянно меняю магазины, и все равно каждый раз неудобно, ведь мадам предпочитает водку и требует, чтобы я приносила сразу несколько бутылок. Яков Борисович, повлияйте на нее.
— Ну как я могу на нее повлиять, — разводил тот руками. — Ты же знаешь, что наша курица делает только то, что хочет. А уж теперь, возомнив: себя известной писательницей, и подавно.
— Но как же мне быть? Я журналистка, а не прислуга! Меня взяли литсекретарем, а не девчонкой на побегушках, тем более за водкой.
— А у тебя есть возможность заработать такие деньги где-то еще? задал литагент риторический вопрос.
Он сам устроил Лизу на это место, когда ее уволили из еженедельника «Все обо всем» за компиляцию эксклюзивного материала из солидного издания. Судебное разбирательство длилось долго, процесс освещался в прессе, и теперь на Лизиной профессиональной карьере можно было ставить крест.
Когда Яков Борисович составил ей протекцию, девушка была несказанно рада. До этого она полгода обивала пороги редакций газет-журналов и везде получила отказ. О недавнем скандале все знали, да и самой Лизе нечем было похвастаться, таланта в ее статьях не ощущалось. Ничего особенного, всего лишь рядовая пчелка из малотиражного еженедельника, к тому же так глупо подставилась, беззастенчиво украв чужой материал, что не делает ей чести.
Оставшись не у дел, девушка лишилась заработка, пусть и небольшого, но все же раньше ей не приходилось просить у матери на колготки и сигареты, а теперь та ее поедом ела: «Тебе двадцать шесть лет, а зарабатывать так и не научилась, дармоедка чертова, зачем рвалась на журфак, какая из тебя журналистка, шла бы в продавщицы. Пока училась в институте, сидела у меня на шее, да и теперь с нее никак не слезешь» — и прочее в том же духе.
Но она, бедная, даже не предполагала, что ее ожидает. Лизе приходилось общаться с истеричной работодательницей больше всех, а та обращалась с девушкой как с прислугой, всячески третировала, а если была не в духе или пьяна, могла кинуть в нее чем попало.
Однажды Корн увидел, что вся левая половина лица литсекретаря заплыла синяком.
— Она, когда выпьет, совершенно ненормальная, — всхлипывая, поведала Лиза. — Вчера я один раз сходила за водкой, а потом наша стерва снова меня послала. Я отказалась, а она стукнула меня бронзовым подсвечником, чуть глаз не выбила. Я еле сдержалась — так хотелось схватить другой подсвечник и шарахнуть ее со всей силы. Когда-нибудь я все же не выдержу. Кому нужна эта тварь?! Зачем она коптит небо?! Вы сделали из нее знаменитую писательницу, но это же обман!
— Я поговорю насчет тебя в редакции одной газеты, она недавно открылась, — пообещал Корн. — Правда, оклад там мизерный, раз в пять меньше теперешнего.
Он выполнил свое обещание, но Лизу не взяли, и ей пришлось остаться в качестве девочки на побегушках.
Девушка жила с матерью, отчимом и сводной сестрой Машей в небольшой двухкомнатной квартире и мечтала о собственном жилье. С Машей они были в контрах — той хотелось слушать забойную попсу, приводить к себе бойфренда и одноклассников, но приходилось делить комнату с Лизой, а та, по мнению младшей сестры, жуткая зануда и придира. Отчим ее презирал и называл «захребетницей», мать не чаяла сбыть старшую дочку с рук, но уже потеряла надежду. «Кому ты нужна со своей прыщавой мордой! — злилась она. — Никто на тебя не польстится, а ты еще нос дерешь! Вышла бы за Витьку, у него однокомнатная квартира, так тебе ж подавай с высшим образованием, простой парень тебя не устраивает!»
Теперь приличный заработок позволил Лизе решить многие проблемы. Девушка отдавала полторы тысячи рублей матери, сестре тоже кое-что перепадало, и они стали гораздо лояльнее, отчиму с зарплаты преподносилась бутылка дорогого виски, в будни падчерица частенько баловала его парой бутылок пива, и теперь тот поглядывал на нее более благосклонно. Так что отношения с домашними более-менее упорядочились лишь благодаря тому, что Лиза оставалась в прислужницах у Астраловой и имела высокий оклад.
Девушка приоделась, прошла курс лечения у косметолога, и теперь ее кожа стала чистой. Да и на квартиру удавалось откладывать. Она скопила уже семь тысяч долларов, еще немного потерпеть, и можно купить однокомнатную, пусть в отдаленном районе, но все же свое жилье.
Недавно Лиза познакомилась со студентом Суриковского института Сашей Марчуком. Парень на четыре года младше, но какое это имеет значение! Правда, с появлением в ее жизни бойфренда процесс накопления денег на будущую квартиру резко снизился — у Саши всего лишь стипендия, а ему нужна своя мастерская. Хорошие краски нынче стоят дорого, да и все остальное требует немалых расходов. Он талантлив, и Лиза Сайкина в своих мечтах видела себя Елизаветой Марчук, супругой известного художника Александра Марчука.
В арендованной под мастерскую квартире влюбленные устраивали свидания, периодически там собиралась компания его приятелей-художников, Лиза частенько оставалась ночевать и мечтала со временем переселиться насовсем.
Все это позволяло ей терпеть приступы дурного настроения работодательницы. Поплакавшись Якову Борисовичу на очередную безобразную выходку «неземного существа» и бормоча про себя: «Чтоб ты сдохла, паскуда, алкоголичка проклятая!» — девушка отправлялась в очередной рейд по винным отделам.