Всё летит в бездну
Шрифт:
Я ненадолго затихаю, обгладывая куриную ножку.
— А что, если отправить не пепел, а воду? — осеняет меня вновь. — Пепел не пробьётся вниз, а вода может!
— Вода сразу же впитается в землю, вот и всё, — отметает Гилберт эту идею.
— А мы много воды отправим! Реку, озеро! А, ну как? Боги, я был бы самым находчивым, самым славным колдуном, будь у меня только способности!
— Счастье, что их у тебя нет, — хмыкает Гилберт, не вдаваясь в пояснения. Но тут всё ясно
Мы трудимся до середины ночи. Я исписываю целую гору бумажных клочков словами: «Неле» и «Рэналфу», затем сдаюсь и отправляюсь спать на небольшую кушетку, стоящую тут же у стены. Для лежания она коротка, но мне уже всё равно.
Ближе к рассвету меня будит стук: Гилберт совершенно охрип от постоянного чтения заклинаний, звуки ему не удаются, оттого он пинает стол. Странные методы у этих колдунов, лучше бы зелье какое выпил.
Чуть погодя Мьюриэл приносит ему тёплое питьё, которое немного помогает, и приказывает беречь голос. Гилберт вновь злобно шепчет заклинания, глядя на неподвижный пепел покрасневшими глазами.
Позже в кабинет пробирается Андраник и робко предлагает помощь. Мы усаживаем его писать письма. Вскоре наших ушей достигают крики королевы Мирнии, и Андраник тут же ныряет под стол, не выпуская бумагу из рук.
Дверь с грохотом распахивается.
— Сыночек мой сюда не заходил? — грозно возвышаясь на пороге, спрашивает королева Мирния.
— А как же, заходил, — с готовностью отвечаю я. — Он у нас под столом сидит.
Дверь с треском закрывается.
— Она ведь могла бы и поверить, — укоряет меня Андраник, выбираясь наружу и кладя на стол листок с аккуратными буковками.
Ближе к вечеру из-за дворцовых ворот раздаются громкие вопли. Звуки быстро приближаются.
— Разойдись! — удаётся мне разобрать среди визгов и причитаний. — С дороги, с дороги!
Сонный стражник шагает было к воротам, но те распахиваются с треском, ломая запор, и во двор влетает встрёпанная Тея верхом на Старишке. Мы машем ей руками из окна, и она спешит к нам, бросив поводья опешившему стражнику.
Руку Гилберта она исцеляет в два счёта, а затем гонит его спать подзатыльниками.
— Нет, я... — хрипит он.
— Иди, кому сказала! На ногах не стоит уж, голоса нет! Без тебя справимся! И наряд смени, нечего людей пугать.
— Тея, я... я так виноват... я её не удержал! — на глазах Гилберта выступают слёзы.
Тея обнимает его и покачивает, как маленького.
— Нет, всё из-за меня, — всхлипывает Андраник. — Это я выдал злому колдуну все тайны, я погубил королеву Нелу-у-у!..
Добрая Тея принимает в объятия и его тоже, и они сидят втроём на кушетке, как остолопы. Мне тоже, между прочим, не по себе из-за случившегося и страшно за Нелу, но я не собираюсь рыдать, не маленький.
Тут я некстати вспоминаю, как Нела сказала, что любит нас с отцом, будто что-то предчувствовала, а я ей ничего не ответил, даже не обнял в ответ. Я бросаюсь к ногам Теи, утыкаюсь в её колени и реву громче всех.
Глава 23. Но
Утром следующего дня в Немал-городе разворачивается не то чтобы торжество, так, скорее собрание. Люди давно уже хотели знать, почему это на руднике внезапно прекратились работы, и королю Фергусу приходится выступить с пояснительной речью. Он рассказывает горожанам, что под землёй завелось ужасное чудище, а вдобавок на королевства решил напасть злой колдун, но усилиями многих храбрецов обе опасности были преодолены.
— Опрометчиво-то как, — ворчит дедуля, стоящий на помосте рядом с королём. — А ведь колдун-то может быть ещё жи...
Король Фергус ловко подаёт знак дворцовым музыкантам, и те играют торжественную мелодию. Но вот музыка стихает, и дедуля снова открывает рот.
— Поприветствуйте дедулю Йоргена! — перебивает его король Фергус. — Без его вмешательства мы все могли бы погибнуть!
Вновь звучит музыка. За спиной дедули разворачивают полотно, на котором большими красными буквами выведено: «все ниновидют дидулю ёргина».
Люди в толпе недоумевают, кое-кто смеётся. Корол Фергус краснеет, бледнеет, извиняется перед дедулей, рычит на работников: «Я разве это приказал написать? Где вы взяли это полотно, олухи?»
Дедуля негодует, тряся в воздухе кулачком. На обшлаге его рукава алеет пятнышко краски.
Затем вперёд выходят король Эвклас и мой отец, которого с трудом, но уговорили покинуть подземное королевство. Король Эвклас в красках описывает сражение, что удивительно, поскольку большую часть времени он бултыхался в воде без чувств и ничегошеньки не видел. Я хочу сказать об этом Гилберту, но вспоминаю, что мой друг остался отправлять письма с Теей. Рано утром им принесли из ближайших лавок новые запасы бумаги, поскольку во всём дворце она подошла к концу.
— ...но наибольшую храбрость, я думаю, проявила королева Нела, которая голыми руками скрутила подлого злодея! — между тем заявляет Эвклас. — Король Бернард, пожалуйста, расскажите ещё раз, как это было.
— Рассказать? — не выдерживает отец. — Я не понимаю, зачем я вообще здесь стою, когда неясно, что произошло с моей женой и жива ли она! Нела рискнула своей жизнью, а я даже ничем ей не успел помочь! Хотите праздновать спасение королевств — празднуйте без меня!
С этими словами он спрыгивает с помоста. Король Фергус замирает в раздумьях, стоит ли подать знак музыкантам. Я пробиваюсь к отцу сквозь толпу и вижу, что его уже окружили простые горожане и пытаются утешить, как умеют.
— Не убивайтесь вы так, король Бернард! Супруга-то ваша, знаем, непростая — авось выкарабкается!
— А я тоже вместе с вами буду надеяться на лучшее и добра вам желать!
— Если мы чем помочь можем, скажите только!
Тут меня кто-то внезапно останавливает, хватая за плечо.
— Убивец, ты ли это? — изумлённо спрашивает рыжий мужик, заросший бородой до самых глаз. Я узнаю в нём рудокопа, который донимал меня больше всех.
— Точно, Брок, точно, я помню его в лицо, — поддакивает его товарищ, приглядываясь ко мне. — Да это никак и правда принц!