Все люди, как люди. Книга 1
Шрифт:
– Ха-ха-ха, - рассмеялась наша барыня, приходя в себя от моего "величания", - сюрприз! Иван Иванович, я рада вас видеть, и вас, дорогая Мария Владимировна.
– Да уж, позабавили, матушка, - снисходительно кивнула бабуля.
Гости выгружались из карет, а учитывая пышные наряды женщин, дело это было непростое, приветствовали друг друга. Мужчины целовали ручки дамам, те жеманничали, прикрываясь веерами. Девушки в передниках и с подносами в руках предлагали гостям какие-то напитки. После "пения" в горле пересохло и я взяла себе стаканчик. Девушка чуть весь поднос не уронила, вот черт. Наверное,
– А что, Наталья Николаевна, Петр Алексеевич не прибыл из столицы еще?
– спросил крупный мужчина в более простой одежде, видимо тот самый купец Барышников.
– Дела государственные не дают ему отлучиться даже на помолвку сына, - вздохнула барыня и громко обратилась к гостям.
– Прошу в дом, господа. Обед будет подан в большой столовой.
– А после обеда вы порадуете нас новым романсом, голубушка Наталья Николаевна?
– предложив руку барыне поинтересовался Иван Иванович.
"Будет тебе романс", - ехидно про себя усмехнулась я. Этот господин как-то сразу мне не понравился. Весь такой любезный, а глазки бегают, всех девок глазами перещупал, барин недобитый. Бросила взгляд на "Костю"-Алексея. Он нежно придерживал за руку Татьяну, а у неё щечки покраснели, глазки в землю опустила, зараза такая. Стоп. Мне шестьдесят с хвостиком, чего это сердце так кольнуло-то, а? "Этот барин просто похож на моего первого мужа, просто похож, а ты взрослая женщина, прожившая жизнь, это глупость ревновать его к его же невесте", - убеждала я себя, а противная ехидна внутри ржала во весь голос:" Ой, не могу, шестьдесят ей, да тебе сейчас и двадцати нет, Акулинушка!".
Глава 4
Я попыталась раствориться среди прислуги и слинять в свою комнату. Не получилось. Ко мне подплыла унылая гусыня в сером платье, таком же сером чепце и крепко схватила за руку.
– Акулина, а ты куда это? Барыня распорядилась, чтобы ты с гостями за столом сидела.
– Так я в туалет, - кстати, туда очень хотелось, - прошу прощенья-с, позывы организма требуют немедленного посещения удобств.
От моей куртуазной речи у серой тетки ее лошадиное лицо вытянулось еще больше. Она хлопала глазами, а я пыталась сообразить, что не так сказала, как у них тут туалет называется?
– Простите великодушно, - выдала я очередной перл, - передайте барыне, что у меня приключилась диарея, разыгрался цистит и в любую минуту может случиться блевантин. Поелику зело я спешу, опоноситься боюсь перед гостями, всенародно, так сказать...
Всё, тетку добила. Она отпустила мою руку, а я рванула в боковой коридор и тут же наткнулась на уже знакомую Марфушу.
– Акулина, а что ты пела такое? Ни одного слова не поняла, но пробрало до мурашек.
А то, это вам не квохтанье "к вам приехал, к вам приехал...", это понимать надо!
– Это, дорогая моя, гимн такой, я тебе потом объясню. А сейчас мне надо срочно переодеться к выступлению.
– Так пойдем, я тебе помогу, - радостно сказала девушка и мы бодренько поскакали в мою комнату.
Я лихорадочно пыталась вспомнить хоть что-то про туалеты в начале девятнадцатого
– Марфуша, а где туалет поблизости?
– спросила я девушку.
– Ты чего, Акулина? Все туалеты в твоей комнате.
Да что б тебе хорошо жилось! Точно! Раньше туалетом называли наряды, туалет - это гардеробная. Я напрягла память.
– О! Ватерклозет где, уборная, нужник!
– Так сильно прихватило?
– сочувственно спросила Марфуша.
– Марфушенька-душенька, сил нет!
– взмолилась я.
– Так, - кивнула она за дверь, - иди в барский, ежели мочи нет. Платье на тебе простое, авось и сама справишься.
Я толкнула дверь и забыла, зачем пришла.
– Ёперный театр... Однако!
Шикарная ванная, куча тазиков и кувшинов, кресло с откидной крышкой.
Марфуша ждала меня возле барской уборной. Мы вместе вернулись в мою комнату, меня занимали совсем не те мысли, надо было думать как адаптироваться в этом доме, а я думала о несчастных дамах в пышных платьях, как они справлялись-то? А самое поганое было то, что и мне предстояло надеть всю эту сбрую на себя.
– Акулька, а правду говорят, что ты совсем умом повредилась?
– спросила Марфуша, вынимая из шкафа орудия пытки - панталоны, корсет и само платье.
– Есть немного, - кивнула, разворачивая панталоны, - Марфуша, панталоны порваны, давай другие.
– Ой, и странная же ты стала, они все с дыркой, а то как же барыням нужду справлять, - девушка дополнила слова выразительными жестами.
– Давай, снимай свое платье, я тебе корсет затяну, а вот что в волосами делать-то? Давай цветочков натыкаю побольше, авось не заметят.
Марфуша болтала и болтала, а я все никак не могла понять, кто я такая.
– Марфушенька, а я не буду переодеваться, это платье мне очень нравится, - остановила я старания девушки.
– Да как же, - всплеснула Марфуша руками, - барыня осерчает. Это платье барин в прошлый раз привез, по столичной моде. Да только наша барыня такую моду оплевала и сказала, что в нигля..., нихли..., голяком в общем ходить не будет, чай не хранцуженка, это там они все безобразницы бесстыжие, а у нас порядок. Да ты её тогда уговорила тебе отдать. Еще погоди, влетит тебе за эту моду.
– Влетит, так влетит, - твердо сказала я, - нам не привыкать.
– Нам-то не привыкать, а тебе? А что как всыпят плетей из-за тебя, что тогда? Матери твоей больше нет, заступаться за нас некому.
– Не бойся, Марфуша, я заступлюсь.
Дверь распахнулась и на пороге образовалась серая гусыня.
– Акулина, гости уже расселись, пошли, - она посмотрела не меня тяжелым взглядом.
Во мне боролись два чувства, с одной стороны это было дикое любопытство, а с другой - чувство не менее дикой опасности. Победило первое. Я набросила на плечи шаль, поправила чепец и пошла за теткой.
Гости, действительно, уже сидели за столом. Одна из служанок отодвинула мне тяжелый стул и я села рядом с молодым человеком в черном фраке, белых лосинах и с тонкими усиками.