Всё меняется даже в Англии
Шрифт:
На Бертрана Рассела вновь посыпались награды и почести. Его избрали членом Королевского общества (академии наук). В Стокгольме ему присудили Нобелевскую премию в области литературы. Он получил одну из высших британских правительственных наград — двухцветную, синюю и малиновую, ленту ордена «За заслуги». Почестями и отличиями английская буржуазия приручала и накрепко привязывала к своей колеснице не одного мятежника. Но Рассел остался верен себе.
Когда над миром угрожающе нависла опасность ядерной катастрофы, он нашел в себе и ясность ума и мужество, чтобы заново взглянуть на положение в мире и целиком отдать себя борьбе против атомного и водородного
«Таймс», посвятившая в мае 1962 года редакционную статью его 90-летию, писала с полным основанием: «На одного человека, способного усвоить хотя бы в общих чертах его вклад в математическую логику, найдутся десять тысяч, которые носят теперь тот же маленький значок, что и он. Где те общие весы, на которых можно взвесить и «Принципы математики» и «Комитет ста»?»
Сам же 90-летний юбиляр, выступая на устроенном в его честь обеде, говорил с присущим ему юмором: «Запомните, наилучший способ дожить до девяноста лет — это неустанно бороться против ядерной войны».
В напряженные дни карибского кризиса эта борьба привела Рассела к той уникальной роли, которая заслужила ему признание и благодарность мира. Голос из глуши Пенриндейдрейта звучал тогда на весь земной шар: его слышали и в домах простых людей и в кабинетах глав правительств. Зато мало известна листовка, с которой Рассел обратился в те дни к своим соотечественникам, и я приведу ее полностью:
Это был страстный и бесстрашный призыв, целиком в духе Рассела — мыслителя и мятежника.
В опубликованной недавно брошюре о карибском кризисе Бертран Рассел так излагает свои взгляды на угрозу ядерной войны: «Если бы астрономы открыли, что огромная комета может столкнуться с Землей и уничтожить значительную часть человечества, возникли бы объединенные усилия, чтобы справиться с опасностью. С такой же точки зрения следует рассматривать и ядерную угрозу, — не как повод, чтобы возненавидеть тот или иной народ, а как основание для объединенных усилий против общей
Бертран Рассел отнюдь не стал коммунистом. Но сегодня он призывает англичан читать прогрессивную газету «Дейли уоркер».
В его образе мыслей и деятельности отразилась сложность и противоречивость нашей эпохи. В послании, с которым Бертран Рассел обратился недавно к одному журналу, он отмечает, что с годами в нем произошли перемены. Это, конечно, так. Да и какой человек с умом и совестью станет утверждать на склоне лет, что ничего не извлек из жизни и остался таким, каким был в начале пути?..
Сегодня я у Бертрана Рассела в третий раз.
Впервые я был у него тридцать лет назад. Тогда газетного интервью так и не получилось: нас разделяла пропасть. Беседа очень быстро перешла в спор, на том мы и расстались.
Общий язык мы нашли только при второй встрече — в мае 1955 года. Вот как я изложил тогда в своей корреспонденции диалог с Расселом:
«...Меньше всего он старается избегать в разговоре острых углов.
— Англия — небольшая страна, — говорит он, — и вы, конечно, сами можете себе представить, что здесь в состоянии натворить атомные и водородные бомбы. А мне еще всего 83 года, и я хочу жить.
И, глядя мне прямо в глаза, он спросил:
— Вы, конечно, помните, что мои выступления прошлых лет нельзя назвать дружественными по отношению к вашей стране. Что вы на это скажете?
— У нас, — ответил я, — есть пословица: кто старое помянет, тому глаз вон.
— Отлично, — сказал Бертран Рассел и пошел за бутылкой виски и двумя стаканами.
Затем последовал содержательный разговор. Выяснилось, что, хотя мы стоим на разных идейных позициях, нам сегодня нетрудно договориться по вопросам, касающимся войны, мира, борьбы за запрещение атомного и водородного оружия».
Я рад был тогда сообщить нашим читателям, что в борьбе против ядерной угрозы у нас есть такой союзник, как Бертран Рассел…
Интересно, как обернется сегодняшний разговор?
Бертран Рассел встречает меня на пороге своего дома — эту вежливость он неизменно проявлял и в предыдущие наши встречи.
Со дня последней прошло восемь лет, но и в девяносто один год Бертран Рассел не так уж изменился. Только его подвижная фигурка стала как будто еще суше и миниатюрнее да замедлились такие стремительные прежде движения. Держится он по-прежнему прямо, слегка откинув назад голову с орлиным профилем и высоким, очень высоким лбом, обрамленным копной совсем белых волос. Живые, молодые глаза, в которых по-прежнему блестят озорные искорки, пристально разглядывают собеседника. Он говорит:
— Многое изменилось в мире с тех пор, как я в него вступил. Ведь тогда даже телефона не было. Впервые я увидел, как тянули телефонный провод, когда устанавливали телефон, связавший наш дом… с конюшней.
И голос у него не изменился! И говорит он как прежде, словно диктует, — точными, закругленными фразами, с которыми когда-то были так хорошо знакомы радиослушатели. И юмор у него прежний.
— Как я представляю себе будущее? Это зависит от нас самих. Если мы сумеем обеспечить устойчивый мир, я предвижу прекрасное будущее с необычайными научными открытиями и красивыми отношениями между людьми. Надо искоренить самую возможность возникновения войны, чтобы она не могла вспыхнуть даже случайно — из-за недоразумения или технической ошибки. Всеобщее и полное разоружение — вот цель, к которой надо стремиться.