Всё моё сумасшествие
Шрифт:
На Крейзи Парке веселье не закончилось. Дома ждет Ирина Григорьевна и свежеприготовленные вкусности под аккомпанемент детского шампанского. Мы распиваем бутылку, притворяемся пьяными, а после начинаем барахтаться по полу, изображая Надин шпагат, но получается только у Нади. Сто фотографий с веселыми искривленными рожами, обжорство до тошноты и с десяток подарков – таким был мой юбилей.
Под конец пришел дядя Леша и сел с Ней за стол, наливая взрослое шампанское. Ирина Григорьевна побежала за новым фотоаппаратом и принялась снимать пару. Я часто разглядывала получившуюся карточку, и настолько хорошо запомнила все детали, что кажется теперь смогу нарисовать ее по памяти.
Они сидят за столом. Сзади, на стене висит карта России,
Вот какой хороший День Рождения у меня однажды был. Оказывается, я вполне умела дружить с одноклассниками, ровно до тех пор, пока Она не начала мою дружбу портить.
Сегодня мне стукнуло двенадцать, в десять ноль ноль утра. Но сегодня не будет ни подружек, ни Крейзи Парков. Мы собираемся к предпринимателю, автору различных книг по физике и просто хорошему человеку, неоднократно дававшему интервью в местные газеты. К Кладищеву, если выражаться короче.
Она вызывает дядю Лешу, словно он такси. На улице УЖЕ середина осени, поэтому передвигаться, даже на такие короткие расстояние, без машины никак нельзя. Она одевает шубу и тысячу кофт, я тоже укутана донельзя, и только Ирина Григорьевна не выкатывается из подъезда наряженная словно снаружи минус сорок. Дядя Леша заботливо наклоняет переднее сидение и мы с Ириной Григорьевной весело запрыгиваем в машину. Она же, как всегда, усаживается вперед и тут же закрывает окна, параллельно включая печки на полную мощность. Леша тяжело вздыхает.
Спустя три остановки мы оказываемся у дома Кладищева. Короткий марш-бросок до двери, за который Она успевает помолиться о том, чтобы не простыть, и наша компания попадает в древний, скрипучий лифт, медленно поднимающийся на последний этаж. В квартире Кладищева стоит неприятный запах. Запах его смерти. Я прохожу вглубь комнаты, огибаю кровать и стол, и усаживаюсь напротив журнального столика, разглядывая отражение в пыльном зеркале. Сзади, на кровати, взгромоздился Кладищев, Она нависла над ним, не снимая шубы, Ирина Григорьевна нерешительно застыла в дверях, а сиделка бегает по комнате, дергая в руках постельное белье.
– Посмотрите! И откуда взялась такая мощь? Весь день я значит с ним сижу, переворачиваю его, думала он не в силах сам пошевелиться! А сегодня ночью… нет, откуда столько силищи в руках, он разодрал напрочь, в клочья!: простыню, пододеяльник, и шерстяное одеяло! Просто изодрал! Вы можете себе это представить?!
Кладищев начинает интересоваться как у меня дела. Получается немного нечленораздельно, но вполне понятно, а я отвечаю сухо, потому что боюсь: в последнее время он не похож сам на себя. Он протягивает трясущейся рукой деньги из кошелька, который подала сиделка, и ласково зовет меня по имени, плачет. Я пытаюсь сдержаться и сижу все так же отвернувшись, не желая никому показывать лицо. Немного успокоившись, я хватаю деньги, и попрощавшись с Кладищевым, убегаю прочь из вонючей квартиры. Она наставляет меня долго не таскаться по улице, но выглядит крайне подавленной и легко отпускает, торопясь быстрее пожаловаться Кладищеву на свою нелегкую участь.
А на улице совсем другая обстановка. Выходя из подъезда по знакомой тропинке, я словно попадаю в рай. Яркое солнце освещает высыхающие лужи, наполненные до краев листвой, ленивые воробьи
Сначала я и Ксюшка зашли в магазин косметики с желанием основательно потратить подаренные мне деньги. Я набрала себе много средств: скраб для тела, золотистый спрей что наносят на волосы, самую навороченную бритву Venus, и, наконец духи как у Нее – Сальвадор Дали в виде губок. Ксюшка тем временем крутится рядом, не решается купить что-то себе. Выйдя из магазина, она показывает новый каталог Орифлейм, с надеждой уговаривая меня купить блестящую помаду для губ или тени цвета “вырви глаз”.
– Смотри, – мы стоим в конце рынка, и Ксюшка достает из сумки роскошную железную коробочку, – Что я сегодня купила.
Я восхищенно разглядываю изящный, розовый футляр. Спереди, на однотонном фоне, светятся выпуклые золотые буквы и рисунок над ними. Sobranie. Ксюшка с заискивающим выражением лица, аккуратно, словно боясь сломать, открывает крышку и мой взгляд падает на ряд красивых разноцветных палочек. Две хищно-розовых, две фиолетовых, пара желтых и пара бледно-розовых. Красота. А аромат так и завлекает меня. Я представляю себя Ею. Представляю, что сейчас вечер, и время подходит ко сну. Я захожу в маленькое помещение, именуемое туалетом, усаживаюсь на унитаз, подтягиваю ко рту руку и выпускаю клубы дыма, подобно Ей.
Я стою напротив Ксюшки. Курю, но не затягиваюсь. Она делает тоже самое. Сегодня мой День Рождения. Сегодня мне двенадцать лет, и это моя первая сигарета. Ксюшка улыбается во весь рот. Кладищев улетучивается куда-то очень далеко из моей головы. Ну, вот. Теперь все мои мысли заняты не только мальчиками. Теперь все мои мысли заняты мальчиками и табаком.”
***
Достаточно быстро я оказалась среди каменных джунглей, а преследователи шли по пятам. Перебегая от одного дома к другому, мне удалось скрыться из их вида. Народу, как назло, на улицах не было, и я не могла рассчитывать на чужую помощь. Я знала только одно: во что бы то ни стало, я должна добраться до квартиры Елены. Ведь там меня ждет спасение от преследования. Возможно, придется заночевать, а рано по утру, когда мучители точно устанут ждать под окнами, я соберу вещи, возьму телефон и отправлюсь к берегу звать город на помощь. Дом Елены все еще очень далеко от меня, можно сказать практически в самом начале этого злополучного поселения.
Я прижалась к холодной каменной стене одного из домов и замерла, пытаясь обостренными чувствами заметить приближение преследователей. Я почти не дышала от страха, но сердце колотилось так громко, что казалось, его можно услышать из самого особняка. Простояв подобным образом несколько минут, я пересилила себя и пригнувшись двинулась в сторону следующих домов. Перебегая от одного здания к другому, прячась под козырьками подъездов, укрываясь за мусорными баками и водосточными трубами, я постоянно трепетно оглядывалась и оборачивалась по сторонам, стараясь заметить приближение мужчин. Небо заволокли грозовые тучи и сверху спустились потоки воды. В сумраке грозы я поняла, что немного заплутала и нужно время отдохнуть и осмотреться.
Моим глазам попалось одно необычное здание, скромно спрятавшееся меж двух жилых домов. Одноэтажное строение обрамляли высокие ступени, укрытые от посторонних глаз двумя бетонными плитами. Я поспешила ко входу. Усевшись на мокрые ступеньки, я согнулась насколько возможно, и затаилась, периодически выглядывая из-за окаймляющих вход стен. Это место на время стало надежным убежищем, где можно передохнуть и набраться сил перед последним рывком к дому Елены. Убедившись, что кругом обстановка спокойная, я огляделась и прикинула, что до спасительной квартиры буквально десять минут пешком, а бегом я преодолею расстояние за три.