Все мои сыновья

Миллер Артур

Берт. Ничего, кроме ребят с Тридцатой улицы. Они стали гонять консервную банку по мостовой, а я их прогнал, потому что вы спали.

Келлер. Ну вот, теперь ты говоришь дело, Берт. Это работа. Не успеешь опомниться, как я сделаю тебя сыщиком.

Берт (хватает его за лацкан; тащит к себе и шепчет на ухо). Можно мне посмотреть тюрьму?

Келлер. Осматривать тюрьму не разрешается, Берт. Сам знаешь.

Берт.

Рассказывай! Никакой тюрьмы-то и нет. На окнах погреба даже нет решеток.

Келлер. Честное слово, Берт, в погребе тюрьма. Я ведь показывал тебе свое ружье?

Берт. Ну… Это ружье для охоты.

Келлер. Нет, это ружье для арестов!

Берт. Тогда почему вы никого не арестовываете? Вчера Томми снова обозвал Дорис гадким словом, а вы его даже не уволили.

Келлер. Ох и опасный же тип этот Томми! (Подзывает Берта поближе.) А каким словом он обозвал Дорис?

Берт (краснея; отступает). Не скажу!

Келлер (хватает его за рубашку и тянет к себе). Ну хоть намекни.

Берт. Не скажу. Это очень гадкое слово.

Келлер. Шепни мне на ухо. Я закрою глаза. Может, я его даже и не услышу.

Берт (поднимается на цыпочки и приближает рот к уху Келлера, однако сразу же отчаянно смущается и отходит). Не скажу, мистер Келлер.

Крис (поднимает голову). Не принуждай его, отец.

Келлер. Ладно. Я тебе верю на слово. Ступай и держи ушки на макушке.

Берт. Для чего на макушке?

Келлер. Для чего? Ты отвечаешь за порядок во всем квартале. Кроме того, полицейские не задают вопросов. Гляди в оба!

Берт (не очень-то понимая, но готовый на все). Ладно. (Убегает.)

Келлер (ему вслед). И никому ни слова, Берт!

Берт (высовывая голову из-за беседки). О чем?

Келлер. Так, вообще. Будь очень осторожен.

Берт (кивает с озадаченным видом). Ладно. (Уходит.)

Келлер (смеясь). Я тут всех ребят свел с ума!

Крис (улыбается, смотрит на дерево). В один прекрасный день они разобьют тебе башку.

Келлер. Что она скажет?

Может, нам подготовить ее заранее?

Крис. Она видела.

Келлер. Как она могла видеть? Я встал первый. Она еще была в постели.

Крис. Она была здесь, в саду, когда дерево сломалось.

Келлер. Ночью?

Крис. Часа в четыре утра. Я услышал, как оно затрещало, проснулся и выглянул в окно. (Показывая на окно.) Она стояла здесь, когда дерево сломалось.

Келлер. Что она тут делала в четыре часа утра?

Крис. Не знаю. Когда дерево сломалось, она убежала в дом, а потом плакала на кухне.

Келлер. Ты говорил с ней?

Крис. Нет, я… Я решил, что самое лучшее – оставить ее в покое.

Пауза.

Келлер. Что она здесь делала ночью? (Со скрытым раздражением.) Ей опять снится Ларри. Она опять такая, как тогда, когда он умер. (Небольшая пауза.) Что это значит?

Крис. Почем я знаю? (Небольшая пауза.) Но я знаю одно, отец. Мы совершили ужасную ошибку.

Келлер. Какую?

Крис. Мы поступили нечестно с матерью. Ты знаешь, что Ларри не вернется. И я это знаю. Почему мы позволяем ей думать, что мы верим, как и она?

Келлер. Ты хочешь ее переспорить?

Крис. Я не хочу с ней спорить, но пора ей понять – никто больше не верит в то, что Ларри жив.

Келлер (испугавшись этой мысли). Ты не можешь ей этого сказать.

Крис. Мы должны ей сказать.

Келлер. Как ты докажешь? Как ты можешь доказать?

Крис. Прошло три года! Никто не возвращается через три года. Безумие в это верить!

Келлер. Это ты так считаешь, и я. А она – нет! Ты можешь доказывать ей до хрипоты, но ведь могила не найдена и тело тоже. Где же твои доказательства?

Крис. Сядь, отец. Мне надо с тобой поговорить.

Келлер (с минуту испытующе смотрит на него и садится). Вся беда от проклятых газет. Что ни месяц, какой-нибудь парень возвращается бог весть откуда, вот она и ждет, что следующим будет Ларри, и…

Крис. Ладно, послушай меня. (Небольшая пауза.) Ты знаешь, зачем я пригласил сюда Энни?

Келлер (неуверенно). Зачем?