Всё может быть
Шрифт:
— Ладно, дорогая. Желаю хорошо провести время, и завтра обязательно позвони и все мне расскажи.
— Да мам. Конечно.
Не дождешься.
Слава богу, на этот раз он без цветов. И не говорит, что я сногсшибательно выгляжу, потому что на мне обычная одежда. Чудо от Донны Каран висит в чехле на молнии. И, может, это звучит странно, но, по-моему, Эд очень нервничает, что не пристало такому богатому и уважаемому человеку.
— Ты нервничаешь? — отваживаюсь спросить я, когда мы покидаем Лэдброук Гроув.
— Немного. — Он поворачивается
— Немного. Но почему ты нервничаешь?
Он пожимает плечами.
— Я очень хочу, чтобы тебе понравились мои друзья, вот и все.
Спасибо, Господи. В какой-то момент мне в голову пришла ужасная мысль, что он беспокоится, понравлюсь ли я его друзьям и не разглядят ли они под моим платьем от знаменитого дизайнера девочку из пригорода, не слишком достойную их круга.
Моя мать всю жизнь говорила, что воспитывает меня, чтобы я оказалась в таком обществе, но на самом деле не уверена, что мне будет приятно общаться с этими людьми. Конечно, как настоящая женщина-хамелеон, я попытаюсь правильно выговаривать все слова, чтобы они подумали, будто я и в самом деле принадлежу к их кругу.
И в какую-то секунду, когда мы проезжаем Пэтни, мне кажется, что было бы приятнее пойти в паб с Ником, но я знаю, что это не так.
Наверное, мне нужен мужчина, который прекрасно бы себя чувствовал в любой ситуации. Он бы с удовольствием пошел на официальный бал, а потом так же охотно поужинал бы со мной в итальянской пиццерии за углом. Но если бы мне действительно пришлось делать выбор, я, разумеется, предпочла бы бал. Или нет?
Боже, ты меня слышишь? Всю свою жизнь я мечтала встретить такого мужчину, как Эд, а теперь мне вдруг начинает казаться, что мне все это на самом деле и не нужно. Какая нелепость! Я всегда хотела красиво жить и сделаю все, чтобы получить свое. Все что угодно.
Эд включает музыку — классическую, разумеется, — и мы сидим молча, но это не напряженное молчание, и мне гораздо лучше, чем раньше, когда я ломала голову, чем бы занять паузу в разговоре.
Наконец мы съезжаем с шоссе и попадаем на извилистые деревенские дороги. Эд рассказывает мне, какой бал они устраивали в прошлом году, как все было замечательно, только вот он был один, а теперь я с ним и это здорово.
Мы заворачиваем и останавливаемся напротив высоких кованых ворот. Эд говорит по интеркому, ворота открываются, и перед нами расстилается величественная, широкая подъездная дорога. Я поражена и так нервничаю, что едва могу вымолвить слово.
Эд выходит из машины и огибает круг, чтобы открыть мне дверь. Это довольно глупо, потому что я и сама могу выйти, но он считает, что с женщинами по-другому нельзя. Я беру его за руку, выхожу и чувствую себя в этот момент как принцесса. В огромных, тяжелых дубовых дверях появляется пара, и мы поворачиваемся.
— Эд! — говорит женщина, маленькая блондинка. Это жена Чарли — Сара. Я очень удивлена, потому что она вовсе не одета с ног до головы в дизайнерские наряды, а, напротив, выглядит слегка растрепанной, но сейчас же всего четыре часа.
— Сара! — приветствует ее Эд и целует в обе щеки.
Она с интересом смотрит на меня через
— Это...
— Либби, — приветливо говорит Сара и подходит, чтобы пожать мне руку. — Очень рада встретить вас. Мы столько о вас слышали.
— Да, — соглашается Чарли, подходит и крепко целует меня в щеку. — Давайте я возьму вашу сумку.
О-о, вот этого я и боялась. Сейчас нас поведут в нашу спальню. И не знаю почему, но я немного разочарована, что у них нет дворецкого или еще кого-то, чтобы нести чемоданы. Раз уж ты живешь в таком роскошном особняке, надо, чтобы все было как положено.
Чарли и Эд идут позади нас с Сарой. Она ведет меня вверх по величественным — другое слово и в голову не приходит — ступеням, а я размышляю, что же мне теперь делать.
— Давно вы с Эдом знакомы? — Она поворачивается ко мне с дружелюбной улыбкой.
— Не очень, — отвечаю я, — всего несколько недель.
— Похоже, он совершенно потерял голову. — Она подмигивает, останавливается и открывает дверь. — Мы подумали, вам понравится эта спальня.
Я захожу в комнату с открытым ртом, потому что не ожидала увидеть такую красоту. В центре стоит огромная дубовая кровать с пологом о четырех столбиках, и меня так захватывает все это великолепие, что на минуту я обо всем забываю, но потом... Черт! Черт! Двуспальная кровать!
— Эд остановится в соседней комнате, — шепчет Сара, увидев, что приближаются мужчины. — Мы не были уверены... — Она замолкает.
Я вздыхаю с облегчением и улыбаюсь.
— Прекрасно, — говорю я, и мне хочется расцеловать ее. — Спасибо.
Она мягко опускает руку мне на плечо и слегка сжимает его.
— Я прекрасно вас понимаю, — говорит она, — вы, должно быть, очень нервничаете, вам предстоит встретить столько незнакомых людей.
— Но я уже знакома с вами, — с улыбкой говорю я.
Она смеется и говорит:
— Спускайтесь, когда будете готовы, жду вас к чаю. — Сара поворачивается и уходит.
Эд обнимает меня.
— Она очень милая, — говорю я, уткнувшись ему в плечо.
— Знаю, — отвечает он. — Я знал, что они тебе понравятся.
И тут, естественно, моя неуверенность дает о себе знать.
— Думаешь, я им понравилась?
— Конечно! — Он хохочет. — Как ты можешь не нравиться?
Слава богу, он не ожидает от меня страстных объятий и ослабляя тиски своих рук говорит:
— Спускайся на чай через пятнадцать минут.
— Хорошо, — я киваю.
Эд выходит из комнаты, и я закрываю дверь.
Несколько раз я подпрыгиваю на кровати, как в кино, когда героиня входит в роскошную спальню, а потом думаю, чем бы мне заняться в предстоящие пятнадцать минут. Вешаю платье в шкаф, поправляю макияж, и остается еще десять минут, а телевизора в комнате нет.
Но на прикроватном столике я обнаруживаю целую стопку глянцевых женских журналов и начинаю листать их. И как раз собираюсь прочесть статью о том, как определить, что мужчина и есть тот самый единственный, когда раздается стук в дверь и мы с Эдом спускаемся пить чай.