Всё может оказаться реальным
Шрифт:
А затем она наткнулась на одну из прядей своих волос.
— Что за? — испуганно спросила она, разглядывая белую прядь, которая изредка казалась даже серебристой. Девочка стала хаотично перебирать свои волосы и внимательно их разглядывать, но все они оказались либо совсем белыми, как и первая прядь, либо оттенка золотистого (а бывало и пепельного) блонда.
Девочка совсем съехала вниз, тяжело дыша. Сейчас она полу-сидела, полу-лежала на полу и боялась даже на секунду моргнуть, лишь бы не увидеть этот пугающий взгляд холодных серо-голубых
Нижняя губа девочки предательски задрожала, когда голову снова пронзил залп боли. Закусив губу, она отчаянно пыталась не моргнуть, но в какой-то момент это случилось. И снова вместо темноты перед глазами возникли леденящие душу глаза.
«Кто ты?» — тихо задала вопрос Эйприл шепотом, всё еще не открывая глаз. Но ответ поступил всё так же неожиданно:
«Королева» — нотки гордости и надменности звучали в её голосе. Холод всё ещё пробирал девочку насквозь. «И теперь я это ты!».
— В смысле? — голос Эйприл дрогнул. Руками она упёрлась в пол под её телом, до боли втыкая ногти в засохшую глину. С каждым словом этой Королевы Эйприл начинала чувствовать всё большую и большую боль.
«Я буду с тобой до конца твоих дней. Или же займу твоё место прямо сейчас!» — после этих слов боль словно исчезла на пару секунд, а затем огромной волной нахлынула на девочку, отчего та пронзительно закричала.
Всё её тело пронзила ужасающая боль. Ломающая, скребущая, нагнетающая и главное — пугающая. Эйприл охватил великий ужас и она закусывала губу до крови, лишь бы снова не закричать. Но, совсем не выдерживая, девочка визжала, извивалась на полу и плакала, обнимая саму себя и сжимаясь в комок.
Она не чувствовала ничего кроме этой ледяной боли. Да, именно так бы Саммерс и охарактеризовала её — леденящая. Словно её собственную душу хотели отделить от тела самым болезненным способом. И вполне возможно, что именно это сейчас с ней и происходило.
Перед глазами проносились десятки воспоминаний: и хороших, и плохих. Из горла девочки вырывается уже не крик, а лишь хрип. Эйприл всё ещё крепко сжимает глаза, тихо поскуливая от боли и до крови закусывая губу. И вправду — та уже треснула.
По щекам непрестанно текут слёзы.
— Зачем ты делаешь это со мной? — скорее хрипя, говорит Эйприл. Она содрогается всем телом, извивается на полу и корчится от боли.
И тут до её слуха доходит посторонний звук — кто-то бежит по коридору к ней. Бег становится всё громче и громче, пока Эйприл не чувствует, как кто-то тяжело падает на колени рядом с ней, уже протягивая руки к Эйприл.
Чьи-то тёплые руки обнимают всё еще рыпающуюся и рыдающую Эйприл, которая, заикаясь, пытается успокоится.
Этот кто-то нежно обнимает её, не отстраняясь; поглаживает её посветлевшие, практически белые волосы ладонью; терпит исходящий от неё холод.
Эйприл чувствует, как боль чуть стихает, но не уходит насовсем. Спустя пару секунд девочка пытается расслабиться в чьих-то объятиях, но выходит это из рук вон плохо. Девочка
— Эйприл, — молвит он. Эд. Не Питер, не Каспиан, даже не гном, а именно Эдмунд!
Эйприл молчит, пытаясь перестать воспринимать всё еще приходящие отголоски боли в её голову. Холод. Сейчас единственное, что она чувствует, это холод.
Дрожит всем телом, сжимает руки в кулаки, дабы заглушить эту боль физической. Да, это психологическая. Ей не больно, ей страшно и жутко.
— Эйприл, ничего не происходит. Пожалуйста, открой глаза, — тихо просит Эд, пытаясь скрыть всё своё волнение.
Когда он, готовясь уже выходить из этого склепа вместе с братом на его поединок с Миразом, услышал пронзительный крик, то со всех ног помчался к нему. Ведь Сьюзен и Люси уехали, а нарнийцы лишь беспокойно оглядывались вокруг, ведь кричал не кто-то из них. Итогом был лишь один ответ — Эйприл.
— Открой глаза, Эйприл, — уже тише взмолился Эдмунд, ещё крепче обнимая девочку. Хоть это и приносило некоторые большие неудобства — Эйприл была холодна, словно лёд. И вот теперь Эдмунду уже становилось все холоднее и холоднее.
— Нет, — тихо просипела девочка в ответ, качая головой из стороны в сторону. — Нет, — уже более уверенно сказала она севшим голосом.
Эйприл уже выровнялась, крепко обнимая Эда руками и утыкаясь носом в его плече. Она пыталась согреться, ведь от Эдмунда по её ощущениям исходило вселенское тепло.
— Эйприл, всё уже утихомирилось, тебе надо открыть глаза и успокоится, — уже раздраженно проговорил парень, чуть открываясь от неё, чтобы посмотреть на испуганное, заплаканное лицо и крепко зажмуренные глаза.
— Но мне… — тихо продолжает девочка препираться. А затем Эд прерывает её, восклицая:
— Открой же ты наконец-то глаза! — крик разносится по всем коридорам, а Эйприл, снова вздрагивая, распахивает глаза.
— О Боже… — тихо выдыхает Эд, глядя в них.
Изредка они кажутся стеклянными, неживыми, ледяными. Непроглядно-чёрные зрачки контрастом выделяются на фоне бледных серо-голубых радужек.
— Эдмунд, что такое? Что с моими глазами? — дрожащим голосом спрашивает Эйприл, взволнованно глядя на выражение лица парня.
Оно одновременно удивлённое и потрясённое. Нагнетающее даже в каком-то плане. Во взгляде читается лишь одно: удивление вперемешку с испугом. Словно Эд и вправду до паники боится её.
Эйприл отстраняется, выпрямляясь. Чуть склоняет голову набок, пытаясь понять выражение лица Эда до конца.
— Эд? — тихо спрашивает она, нахмурив брови. Изо рта вырывается пар, словно здесь холодно. Но на самом деле буквально на расстоянии метра от неё начинается резкое снижение температуры, в которое попал Эдмунд. Парень не двигается, не разрывает зрительный контакт, продолжает вглядываться в эти безжизненные глаза.