Все мы родом из детства. Первая книга романа «Вера и рыцарь ее сердца»
Шрифт:
Володя очень любил жену и своего сына, в котором уже проглядывались характер отца и отцовское упорство достигать цели, но зачем они, как на параде, выстроились ночью перед его кроватью?
Видя замешательство мужа, Римма подтолкнула Сашу к отцу и воскликнула в слезах:
– Ты как глава семьи разберись со своим сыном! …Ну, что ты глаза трёшь? Хватит дрыхнуть! Твой сын безбожник, пакостник, а ты почиваешь как барин!
– Ну, барину тоже сон положен! Римма, ты для чего меня разбудила? Что такое натворил Сашка, чтобы среди ночи его перевоспитывать. Ну, пошалил паренёк, и
– Я тебя разбудила, чтобы этот «шалун» прекратил надругательство над сестрой! Ты до сих пор не понял, что твой сын занимается с Верой развратом?
Слова жены входили в сердце мужчины, как удары ножом, боль от которых ещё не чувствовалась. Римма задыхалась от возмущения, а Володя сидел на кровати и никак не мог понять, что всё-таки случилось на самом деле в его доме!
– Саша, честно признайся папе, что ты делал ночью в спальне у Веры?!
В ответ мальчик только упрямо сопел, уставившись на отца.
– Над твоей дочерью надругались, – переключилась Римма на мужа, – а ты спишь, как… как… как тюлень, и в ус не дуешь!
Жена и сын ожидали от Володи адекватного реагирования, но тот по-прежнему сидел на кровати и с усердием потирал ладонью лоб, думая, что он ещё пребывает в кошмарном сне.
Тут Римма не выдержала и ещё раз грубо подтолкнула мальчика к мужу как совершенно чужого ребёнка.
– Володя, ты обязан с Сашей разобраться по-мужски, если тебе дорога честь твоей дочери. Если со мной он не говорит, то пусть тебе расскажет, что он делал в спальне у Веры. Добейся от него правды как отец и глава семьи! Пусть сознается в своём преступлении, пусть скажет, зачем он трогал Веру, зачем её обижал!
Это был приказ, который дважды не повторяют, и для убедительности в серьёзности момента Римма бросила на супружескую кровать солдатский ремень, и после этого жества вышла из комнаты с высоко поднятой головой.
Володя продолжал сидеть на кровати, ему стало жалко сына, понуро стоявшего перед ним, и очень хотелось спать. Чтобы быстрее разрешить эту ситуацию, он взял Сашу за плечи и поставил перед собой.
– Ты её трогал? – спросил он сына, зевая.
– Кого? – тихо произнёс Саша.
– Мама говорит, что ты трогал Веру! Так ты её трогал?
– Нет.
– Ну и хорошо, иди спать.
Как фурия в дверь ворвалась Римма, она уже не тряслась, а кипела от злости.
– Как это «хорошо»? Что значит «иди спать»? Пусть сначала признается честно, что он делал в спальне у твоей дочери!
– Ну хорошо. Саша, что ты делал в спальне у сестры?
– Искал.
– Что искал?
Саша молчал, опустив голову, теперь он глядел на отца исподлобья.
– Ты, м-м, трогал Веру? – опять, как бы подбирая нужные слова, повторил Володя тот же глупый вопрос. Ему уже чертовски надоели эти ночные разборки.
– Да не трогал я эту дуру. Что вы пристали ко мне? Что вам от меня надо?! – огрызнулся мальчик и хотел было убежать, но Володя больно схватил его за плечо.
– Я хочу знать правду! – повысил он голос на сына.
– Какую вам правду надо?! Какую?!
– Если ты не трогал Веру, то что ты делал у неё в комнате? – Володя выходил из терпения,
– Это не её спальня, это общий зал!
– Тогда что ты делал в зале ночью?
– Искал!
– А что ты искал в комнате ночью, когда надо спать!
Ответа не последовало.
– Так, продолжим. Ты что-то искал, но, чтобы что-то искать, надо включить свет, а ты включил свет?
– Нет. Я хорошо вижу в темноте! – гордо ответил мальчик.
– Так что ты искал в темноте?
Опять молчание.
– Зачем ты ночью пришёл в Верину комнату или зал, где она спит? – уже умолял Володя сына, но тот упрямо молчал, и уголки его губ чуть приподнялись.
– Ты что, совсем отупел? – прокричала за дверью спальни Римма. – Сначала он издевался над твоей дочерью, а теперь издевается над тобой!
– Это правда? – нахмурившись, спросил Володя, заглядывая сыну в глаза.
В этом вопросе прозвучала угроза, как предупреждение, чтобы мальчик не играл с огнём, но тот упёрся как бык и не поддавался на провокации отца.
– Что «правда»? – переспросил Саша, он не собирался признаваться в том, чего не совершал и не думал совершать, а о том, что он искал в зале среди папиных журналов, говорить ему расхотелось, потому что он не был трусом, чтобы говорить под угрозами.
Непонятное упрямство сына стало раздражать, и Володе вдруг показалось, что тот над ним нагло насмехается… а ведь такую высокомерную улыбку он уже где-то видел.
– Ты, парень, со мной не шути, и переговариваться со мной не надо! Отвечай по существу вопроса, что ты делал в комнате Веры ночью?
Мужчина не заметил, как перешёл в разговоре с сыном на повышенный тон.
– Не скажу я тебе ничего! – внезапно твёрдо проговорил мальчик и посмотрел в глаза папы с недетским вызовом.
Тогда Володя встал, взял в руки свой солдатский ремень с медной блестящей пряжкой, что оставила Римма на его кровати, и стал медленно обходить сына сзади. Саша поворачивался синхронно движению отца, не отрывая взгляда от его глаз. Когда мальчик оказался между койкой, стеной, на которой висел красный ковёр, и отцом, разгорячённым упрямством сына, то почувствовал себя в западне.
– Сейчас ты у меня заговоришь! – пообещал сам себе Володя и с размаха, но несильно ударил маленького упрямца по плечам ремнём, но мальчишка от удара только вздрогнул и своего насмешливого взгляда не отвёл.
Володя растерялся. Выходило, что Саша его совершенно не боялся, сын его игнорировал или презирал?! Чего-чего, а терпеть унижение от собственного сына мужчина не собирался, он и сам был на редкость упрямым по характеру человеком и цели своей привык добиваться.
Володя во второй раз посильнее ударил сына ремнём, а тот ещё насмешливее улыбнулся ему в лицо, а когда в третий раз поднялась его рука для удара, то с ним что-то случилось, ибо уже не Сашу видел он перед собой, а из памяти фронтовых лет улыбку надменного фрица, которого надо было сломить любой ценой, если не по-хорошему, то силой, как на войне.