Все мы только гости

Горская Евгения

– Тома, не говори глупости.

– Это не глупости. Ну и черт с ней. Давай ложиться. Я на втором этаже лягу, ладно?

Пережитый ужас напоминал о себе смутным страхом. Тамаре казалось, что до второго этажа Филину добраться будет труднее.

– Конечно. Ложись где хочешь.

Пробираться в темноте на второй этаж было непросто, но включить свет они не рискнули.

Среда, 4 июля

Проснулся Филин мгновенно, как от толчка. Еще не открывая

глаз, понял, что в доме он один. Знал за собой такую особенность – ощущать присутствие других людей. Когда-то это его самого удивляло, потом он привык.

Не включая света, прошел в комнату, где легла девчонка, сразу увидел раскрытое окно, на всякий случай посмотрел вниз. Не теряя времени, подхватил сумку и дом покинул, как его недавняя пленница, через окно.

Выбравшись на узкую тропинку между участками, Филин хотел сразу податься к оставленной у гостиницы на импровизированной стоянке машине, но задержался, присел на мягкую траву, не чувствуя опасности. Такая особенность – чувствовать опасность – у него тоже имелась, и он относился к ней с доверием, как к некой божьей данности.

Девчонка что-то ему подмешала, это точно, голова была тяжелой, и соображал он плохо. Потряс головой, прогоняя сонную одурь. Очень хотелось пить.

На девчонку он совсем не злился, умница, что тут скажешь. Она умница, а он дурак.

Плохо то, что она может выйти на Овсянникова раньше его и спутать ему все карты.

Это был прокол. Прокол его, Филина.

Вообще-то девчонка ему нравилась. Красивая очень, а красивых женщин он любил. Ну и умная, конечно, раз его провела, умных он тоже любил.

До сих пор выхода на Овсянникова у нее не было, иначе не звонила бы накануне в пустой дом. Сейчас она срочно начнет искать, как с Сергеем связаться. Тут вариантов немного: мать, мэрия, завод и знакомые. Живет она здесь с детства, значит, будет искать его через знакомых или через мать, если ее знает.

Вообще-то девчонку можно оставить в покое, ничего ей не известно, но он не любил неопределенности.

Где дом матери Овсянникова, Филин знал. Успел присмотреть и наиболее приемлемые для наблюдения за домом места. Впрочем, таких было мало, вернее, всего одно – кусты акации у старухиного забора. Кусты располагались удачно, на ничейной территории, между участками.

К месту засады Филин шел не таясь, купил в попавшемся по пути круглосуточном магазине две литровые бутылки минеральной воды с газом, одну почти сразу выпил, вторую убрал в сумку.

У старухиного дома ничего подозрительного он не заметил. Красавица Тамара не появлялась, и никто не появлялся. В половине седьмого тетка вышла из дома с большой сумкой, заперла дверь, размашисто перекрестилась и куда-то отправилась.

Филин устроился поудобнее и приготовился ждать. Голова почти перестала болеть.

Тамара

была уверена, что не заснет, но уснула на узкой кушетке сразу и проснулась, когда вовсю светило солнце.

– Звони Клавдии, – спустившись вниз, бросила она стоявшей у плиты Лине.

– Опоздали. – Лина налила себе кофе из турки в чашку и спросила Тамару: – Будешь?

– Давай. Ты уже звонила?

– Раз десять, начиная с восьми часов. Никто к телефону не подходит. Она уехала. Я совсем забыла, что она к сестре собиралась.

– Ч-черт.

– Тома, нужно сказать Николаю Иванычу. – Лина достала вторую чашку, налила Тамаре кофе. – Он умный и знающий человек. Мы без него не справимся, понимаешь?

– О-ой, отстань ты со своим Николай Иванычем. Ну чем старый пень нам поможет? Чем? Да он в полиции уже и не знает никого. Сообщить надо Сереже. А если не хочешь мне помогать, так и скажи.

Лина промолчала. Громко застрекотала сорока, сидя на ближней яблоне. Яблоня была неказистая, кривая, а яблок давала много почти каждый год.

Тетя Клава утверждала, что сороки приносят несчастье, а бабушка ругала ее за суеверие.

– Яичницу будешь?

Сорока не улетала, словно ждала чего-то.

– Давай.

Лина оторвалась от окна и критически оглядела Тамарину мятую футболку.

– Нужно одежду тебе купить. Сейчас схожу на рынок.

– Спасибо.

– Или попробовать домой к тебе заглянуть? Филина твоего там наверняка уже нет.

– В доме наверняка нет. А за домом он наблюдать может. Нет, тебе светиться нельзя. Лучше правда сходи на рынок.

– Николай Иванович может Сережин телефон знать. – Лина поставила сковородку на плиту и полезла в холодильник за яйцами.

– Может, – кивнула Тамара. – А может и не знать. Дедок он въедливый, все из тебя вытянет. Ну его. Вот на заводе номер точно у кого-нибудь есть.

– Еще бы я кого-нибудь с завода знала. Не могу же я стоять у проходной и телефон директора выспрашивать, – сказала Лина.

– Сергей там не директор.

– Тем более.

– Лин, а ведь это мысль. Нужно попасть к директору, намекнуть, что Овсянникову угрожает опасность, и выспросить его телефон. В крайнем случае, попросить, чтобы он ему сам позвонил.

– Не попаду, – возразила Лина, деля яичницу из четырех яиц пополам и выкладывая ее на тарелки. – Никого с улицы к директору завода не пустят. Лучше действовать через мэрию, или как она тут называется.

– Через мэрию тоже проблематично. Секретарша наверняка телефон не даст, даже если знает. Какого черта ей номер неженатого начальника какой-то бабе сообщать? А к заместителям соваться опасно, они могут быть с вражьей стороной связаны. Спасибо, Лин, вкусно. – Тамара собрала пустые тарелки и поставила в посудомоечную машину. – Давай еще чайку, что ли, попьем.