Все на продажу
Шрифт:
Джейни оглядела апартаменты. Сначала ей понравились мебель и декор в стиле XVIII века, но сейчас номер показался тесным и мрачным. Ей захотелось пройтись и подышать свежим воздухом. Она причесалась, напудрилась, натянула брючки от Версачи, надела шелковую кофточку, накинула плащ в тон всему ансамблю и, схватив сумочку, поспешила на встречу с городом, который презирала.
— Pardonnez-moi, — обратилась она к привлекательному лысеющему французу за стойкой. — Est qu'il у a un message pour moi? [3] .
3
Извините.
Она говорила по-французски с сильным акцентом. Она не исключала, что Джордж звонил ей, когда в Европе уже была ночь, и не захотел ее будить.
— Oui, мадам, — ответил дежурный учтиво. Джейни подумала, что во Франции лысые мужчины почему-то всегда элегантны, а в Америке смахивают на Брюса Уиллиса. — Кажется, что-то есть.
Значит, все отлично, подумала она с облегчением и поспешно надорвала конверт. Увы, в нем лежало всего лишь предложение Мими встретиться в час дня в салоне «Кристиан Диор».
Первой ее реакцией была злость и разочарование. Увидев ее выражение, дежурный спросил, все ли в порядке.
«Все очень плохо!» — чуть было не ответила она, но вовремя спохватилась. Страх — плохой советчик. Если Джордж почувствует, что она боится, он наверняка будет и дальше тянуть с подписанием контрактов.
— C'est d'accord [4] — сказала она с улыбкой. Джордж — закаленный бизнесмен и, возможно, испытывает ее, проверяя на прочность. Если так, подумала она, взглянув на часы, ему предстоит узнать, какая у нее закалка.
4
Еще? (фр.)
До встречи с Мими оставалось еще полтора часа. За это время она решила побывать в знакомом косметическом магазине и приобрести про запас свою любимую губную помаду «Пусси пинк». Подзывая одно из такси, стоявших перед отелем, она решила не звонить Джорджу дня два-три. Пускай, зная, что она сопровождает Мими, и не имея от нее вестей, немного понервничает…
Она поехала на такси на бульвар Сен-Жермен на левом берегу. Город был ей так знаком, словно она не покинула его пятнадцать лет назад: все то же безумное движение, бульвары, отель «Крийон», сад Тюильри, потом мост через Сену-и вот они, чудные лавочки бульвара Сен-Жермен. Увидев ту, что искала, она велела таксисту остановиться.
Дверь магазинчика открылась под звон колокольчиков, и Джейни вошла внутрь. Магазинчик был крохотный, почти полностью занятый прилавком. Здесь нужно было знать, чего ты хочешь, чтобы это получить. Подойдя к продавщице за прилавком, она спросила:
— Vous avez la rouge a levres «Pussy Pink»? [5]
Продавщица кивнула и вышла в заднее помещение. Джейни успокаивала себя, что не напрасно прилетела в Париж: по крайней мере пополнит свой запас помады. Но продавщица появилась, отрицательно мотая головой.
5
У вас есть губная помада «Пусси пинк»? (фр.)
— Простите,
— Как нет? — удивилась Джейни. — А когда будет снова? И, вспомнив, что это Париж, объяснила:
— Encore? [6]
— C'est fmi, — сказала продавщица, пожимая плечами: она уже потеряла интерес к разговору.
— То есть как кончилась? — не поняла Джейни.
— Марка. Нет. Все.
— Но ведь она еще продается в «Барнис», — возразила Джейни, словно это доказывало, что продавщица ее обманывает.
6
Еще? (фр.)
— Возможно, у них еще найдутся один или два тюбика, — ответила продавщица, опять пренебрежительно пожимая плеча ми. — Кончится там — и все.
— Вы хотите сказать?..
— Ну да. Этого оттенка больше не будет.
Джейни вышла из магазинчика потрясенная. Она пользовалась помадой «Пусси пинк» все пятнадцать лет после первого посещения Парижа. Эстелла, вместе с которой она снимала квартиру, научила ее, что нельзя менять цвет губной помады, чтобы фотографы ее лучше запомнили. Что ж, это помогло, хотя, возможно, не так, как она надеялась…
Это невероятно! Джейни застыла на тротуаре, не зная, как быть. Откусив краешек ногтя, она зло его выплюнула. Вместе с помадой «Пусси пинк» она утрачивала частицу своей личности и не знала, чем ее заменить. Это предвестие, подумала она в отчаянии, но чего? В следующую секунду включился «автопилот»: ноги сами понесли ее на боковую улочку, к знакомой деревянной двери.
На стене по-прежнему висела скромная красная табличка с золотой надписью «Золло моделс», на двери была все та же бронзовая ручка, дверь открывалась в знакомый дворик, где истертые каменные ступеньки вели в международное агентство моделей «Золло». Джейни знала, что до конца жизни не забудет день, когда впервые поднялась по лестнице и вошла в красную дверь. 1985 год, ей было 18 лет.
— Глядите-ка, Нью-Йорк шлет и шлет мне красоток! — крикнул Жак Золло тогда, при ее первом появлении.
Не зная, что сказать, Джейни подала ему свой альбом.
— Высокая и худая, да. — Он покивал и быстро пролистал альбом. — А лицо не годится. Слишком американское. Вам бы приехать в Париж два года назад. — Он указал на стену, где были развешаны журнальные обложки с голубоглазыми блондинками. — Тогда всем требовались такие. Но не теперь.
— Пожалуйста! — пролепетала Джейни в отчаянии, готовая разрыдаться.
Она только что приехала в Париж из Милана, где четыре месяца безуспешно пыталась найти работу манекенщицы; потом ее нью-йоркское агентство решило, что ей следует попытать счастья в Париже. Джейни не знала ни слова по-французски, и каждая минута, проведенная в Париже, была для нее мучением: она не могла купить в магазине поесть, потому что все лежало за стеклянным прилавком и надо было обо всем просить продавцов; невозможно было купить в аптеке зубную пасту, в деньгах она тоже не разбиралась, да и денег этих у нее было в обрез. Она была измотана и голодна; не найдет работу в Париже — ее отправят домой, где мать поднимет на смех и скажет: «Я тебя предупреждала! Я знала, что ты никогда не добьешься успеха…»