Всё началось с дракона
Шрифт:
— Что это вообще всё…, — Каз помахал в воздухе руками, — такое? И зачем?
— Сложно предположить…, — начал глава белых, но Павлентий его перебил.
— Я знаю, — он вздохнул и посмотрел на меня, — Дед, давно пытался с помощью подобного усилить мои способности к магии.
— Усилить? — ахнули в один голос близнецы, — То есть?
— То есть да, — поморщился Меорам, — Забрать у кого-то и отдать мне. Только ничего у него не вышло, потому что моё тело не способно эту магию в себе удерживать.
— Охренеть! — высказался за всех Казиус
— Не поэтому, — решила кое-что прояснить и я, — а потому что он вот про эти круги не знал, — кивнула я на пол пещеры и продолжила, — Это круги призыва, только незавершенные, — не смотря на последние слова, все драконы инстинктивно отшатнулись, — В них нет имени существа и связывающего слова контрактника, так называемой подписи, так что никто не вылезет, но круги обладают и ещё одной способностью, — я вздохнула, — Они очень хорошо удерживают магию внутри.
— А руны? — посмотрел на меня Пава, и я немного удивилась, что он смог их разобрать.
— Руны уже гномские, и они в принципе служат для того же. Ими покрывают трубки, по которым течет «кровь титана», а по сути — сжиженные камни силы, которые и приводят в движение механизмы гномов.
— Да откуда ты всё это знаешь? — удивился Диас.
— Читаю много, — отмахнулась я, раздумывая над увиденным.
— И не только, — переглянулись Бейны, — если принять к вниманию те устройства, которыми напичкан Трафир.
— Но такое, — я кивнула на трон, — Мне бы точно в голову не пришло. Нам с Асире и своих сил завсегда хватало.
— Зато теперь понятно, почему, а точнее как, Парми вдруг стала такой сильной, — простонал Кахалонг, — Как она могла так опуститься? И как я мог этого не заметить?
— Думаю, нам стоит всем отсюда уйти, — снова, неожиданно, выдал самую разумную мысль именно Пава, а мне оставалось лишь кивнуть и последовать совету.
***
Бабочки всё так же порхали, а вокруг веяло спокойствием, но настроения уже было не вернуть. Диас явно в себя ещё не пришел, потому как плямкал губами и активно жестикулируя что-то сам себе объяснял. Бейны странно переглядывались, попеременно бросая взгляды на нас троих, Павлус просто сел на скамеечку, а ко мне вернулся страх. Более того, ощущение пристального взгляда усилилось до предела. Я нервно заозиралась, ища подвох под каждым кустом и, конечно же, его нашла.
Всё вокруг немного изменилось, стало более синим, хотя до этого преобладал землисто-зеленый болотный цвет. Поудобнее перехватив мечи, я осторожно шагнула за невысокую калитку и тут же провалилась в густой туман красноватого цвета. Я резко обернулась, но ни домика, ни остальных уже не было. Только туман, только чужой липкий взгляд, только шепот….
— Сюда, — неслось спереди, — Ирис….
Я хотела попятиться, но ноги сами понесли меня вперед. Туман стал еще плотнее, а кожу цепляли острые листочки синего цвета. Страх усилился до звона в ушах и…. Отпустил? Мне вдруг стало всё равно и, словно именно это и было нужно, туман резко разрядился и рваными клочками втянулся
Я осталась одна, перед поляной, на которой росло одно единственное деревце. Оно показалось мне маленьким, но чем ближе я подходила, тем яснее понимала, что это не так. Дерево было огромным, размером с дом и словно в доме в нём распахнулась дверца, где меня ждали. Именно меня.
Страх сковал, давая даже дышать с трудом, но ноги продолжали тянуть меня внутрь, словно став чужими. Камушек на груди сверкал, обжигал, но я не могла ничего уже поделать. Я шагнула за дверь и тут же, давнее чувство безысходности обрушилось сверху.
Я словно заново переживала худшие моменты собственной жизни. Осознание, что я не как все. Осознание, что я не старею, что у меня есть магия, что я не могу любить…. Ведь любить — это так больно! Это значит терять, это значит плакать, это значит сожалеть.
Сердце снова разорвалось, выпуская из ран то, что дает всем силу жить. И это утекало из меня, оставляя лишь пустоту.
— Ты можешь им всё вернуть, — летел, даже нет, заползал шёпот мне в уши, а перед глазами мелькали такие родные лица. Лица, тех, кого уже не вернуть.
— Разве смерть одного, не стоит жизни многих?
Я попробовала отмахнуться, но уже и сама понимала, что это обречено.
— Разве не стоит погибнуть так, чтобы это имело значимость? Разве это не единственное, что можем выбрать именно мы сами?
И перед глазами замелькали картины сражений, через которые я прошла. Вот мой друг детства, единственный, который умер просто от стрелы очередного разбойника. А вот мой первый наставник, который собой загородил нас, мелких и не разумных, давая шанс убежать. А вот старая бабка, которая отдает нам последний кусок хлеба, зная, что не доживет до утра….
Почему-то других вариантов, когда захлопывали перед носом дверь, пинали или выливали на голову помои — не было, но эта мысль мелькнула и тут же пропала, а горечь потерь наоборот, усилилась.
Усталость от прожитых лет навалилась с утроенной силой, а зубы чиркнули друг о друга с неприятным скрежетом. Я остановилась и почувствовала, как из глаз потекли слезы. Дальше идти не хотелось, ничего уже не хотелось. Просто упасть. Просто заснуть. Всё закончиться, а остальные, если им это на пользу, то ведь так даже лучше? Я и так сделала больше, чем многие….
Ноги подкосились, и я упала на колени. Закрыла глаза в ожидании момента когда, наконец, не останется ничего.
— Ирис! — ворвался в голову такой родной голос, — Где ты?!
И я, вздрогнув, широко распахнула глаза. Асире?! Я же должна его найти!
— Ирис!
— Генерал!
— Командующая!
— Рис!
— Ирисочка!
Тянули ко мне руки множество знакомых фигур. Неужели я им всем была нужна? Меня кто-то всё ещё ждёт?