Все напоминает о тебе
Шрифт:
– А что ты ей сделала?
– Я ничего. А вот Ставровский вроде как в меня влюбился.
– Ты серьезно?
– тут у Аллы глаза загорелись, по всей видимости, подобные истории нашу дорогую сотрудницу выбивали из привычного состояния, заставляя погружаться в мир романтических грез.
– Более чем. Но она для своего протеже видела другую спутницу. Короче, Алла, есть дело. Надо у этой Николаевой взять интервью.
– Зачем?
– В рамках, так сказать, готовящегося мероприятия.
– Это Марина Евгеньевна предложила?
– Нет, это
– Что-то я ничего не понимаю.
– Алла, и в правду, растерянно прижала ладонь ко лбу.
– Так ты меня слушай, - я вытащила листок и отдала ей, - вот тут список вопросов, которые надо задать Николаевой. Меня вполне устроит, если она ответит на них письменно. Ты должна с ней созвониться и договориться на интервью.
– Я?
– Ну не я же. Поверь, это отличная идея, и все от нее только выиграют. Вы опубликуете интервью, ты перешлешь мне ответы, еще и премию получишь за проявленную расторопность.
Алла пробежала список глазами.
– А тебе это зачем?
– поинтересовалась все-таки. Сделав печальные глаза, я отвернулась.
– Мы ведь не успели ничего узнать друг о друге. Только встретились, а судьба нас жестоко развела. Я хочу знать о нем все, понимаешь?
– Для большего эффекта я Аллу схватила за плечи, она смотрела мне в глаза, приоткрыв рот.
– Последний год он много работал с этой Натальей. И она может рассказать о нем хоть что-то.
– Ах, Алиса! Так вы с ним любили друг друга запретной любовью!
Я отчаянно закивала, снова отворачиваясь.
– Хорошо, - в голосе Аллы появилась решительность, я выглянула из-под руки, кажется, девушка всерьез решила мне помочь.
– Я все сделаю.
– Спасибо, - я ее обняла, а она меня в ответ.
– Надо просто смириться и пережить, - добавила к тому же, отчего я почувствовала себя дерьмом окончательно.
Отправив Аллу на работу, я поехала домой, стараясь не думать о том спектакле, который устроила. Получалось так себе, но я пыталась себя оправдать, что вру ради благого дела. Хотя что у меня за дело? Прикрыть свою задницу на случай неожиданной атаки со стороны следователя или той же Натальи? Если Гарри действительно меня полюбил, надо признать, он сделал неправильный выбор.
Охранник на входе со мной поздоровался, во взгляде его я прочитала недоумение. Видимо, мое появление здесь вызывало вопросы, ну в свете того, что поток девиц не уменьшился. Может, я родственница. В конце концов, могут у Рогожина быть родственники?
Возле двери я замешкалась, не зная, как лучше поступить: открыть дверь своим ключом или позвонить? В итоге аккуратно сунула ключ в замочную скважину, решив, что если парочка предается страсти, я смогу тихо проскользнуть в комнату. Главное, чтобы они это делали не в гостиной, потому что та из холла прекрасно просматривается. На мое появление, Рогожин появился из кухонного отсека в одних брюках и кивнул мне.
– Ты один?
– поинтересовалась я, разуваясь и замирая.
– Один, - раздался его голос, он вернулся в кухню. Я протопала туда. Илья
– Чего такая кислая?
– поинтересовался он у меня, - расследование застряло на месте?
Я неопределенно покачала головой, встав у стойки и опершись на нее руками.
– Как прошла вчерашняя встреча?
Я поведала о том, что мне рассказал Ваня. Рогожин слушал вполуха, подозреваю, он и вопрос задал просто так, понадеявшись, что я не буду отвечать. Из странного злорадства я ответила. Он подошел к стойке с другой стороны и стал готовить кофе в кофемашине.
– Значит, парень на самом деле в тебя влюбился?
– хмыкнул Рогожин, тянясь за кофе. Я его опередила и забрала чашку себе. Бросив на меня взгляд, он поставил следующую.
– Тебе в такое не верится?
– Почему же? Вы были вместе слишком мало, чтобы он успел разобраться в тебе.
– То есть ты считаешь, влюбиться в меня можно только по недомыслию?
– Не только в тебя. Мужчины и женщины не могут друг без друга, тут я спорить не буду, но сие не значит, что человек обязательно должен быть один на всю жизнь. Разнообразие в нашей природе, потому мы часто влюбляемся, и потому быстро остываем.
– Ты, по-моему, и влюбиться не успеваешь.
– Не завидуй.
– Что?
– протянула я насмешливо. Сделав глоток, Рогожин продолжил:
– Что слышала. У тебя с личной жизнью полный провал, вот и язвишь по моему поводу.
– Да у тебя все девицы, как на подбор, еще вопрос, смог бы ты произвести впечатление на нормальную девушку.
– Когда ты говоришь про нормальную, надеюсь, не на себя намекаешь? Не хочу тебя обидеть, но ты отнюдь не нравственный идеал.
– Ты тоже не принц из сказки.
– Не пойму, ты просто злословишь или флиртуешь со мной?
Я хмыкнула.
– Второе возможно только от полной безысходности.
– Тем более что ты велела мне держаться от тебя подальше.
– Кого это когда останавливало?
Илья вздернул бровь и наклонился через стойку.
– А ты хочешь, чтобы меня это не останавливало?
Я снова усмехнулась и, взяв свою кружку, отвернулась, облокачиваясь на стойку.
– У тебя завышенная самооценка, - заметила ему. Хотя, надо сказать, флирт в моих словах присутствовал, только я его использовала, чтобы показать этому наглецу, что и он поддается на провокации.
Рогожин тем временем обогнул стойку и, встав напротив меня, забрал чашку с кофе из моих рук и поставил на столешницу. Я смотрела вопросительно.
– Тебе надо расслабиться, - заметил он, - а то начинаешь сама себе противоречить. Закрой глаза и представь своего возлюбленного.
– Что?
– хмыкнула я.
– Не что, а кого. Можешь и художника, но это попахивает некрофилией. Если твой женатик тебя больше не возбуждает, подойдет какой-нибудь Брэд Питт.
Я только головой покачала, но глаза закрыла. Что еще придумал этот ненормальный?