Все наши вчера
Шрифт:
Я уставилась на подъездную дорожку к соседнему дому и принялась рассеянно царапать ноготь, покрытый розовым лаком. Тамсин шлепнула меня по руке.
– Прекрати немедленно! – Осмотрев ноготь, она вздохнула. – Вот этот придется переделывать.
– Он все равно был неровным, – сказала я. – Так что переживешь.
София – она валялась на моей кровати, не отрываясь от телефона, – сказала:
– По
– Спасибо, я в курсе. Гадость какая!
Само собой, я иногда грызу ногти, но стараюсь следить, чтобы в этот момент рядом не было девчонок. До сих пор не могу привыкнуть к тому, как ощущается лак на руках, кажется, что ногти просто задыхаются. Но Там говорит, что она из кожи вон лезет, пытаясь подобрать идеально подходящий цвет, сочетающийся со сливовым оттенком «Прекрасной Софии» и ярко-красным «Красавицы Там-ерики».
– Марина… – проговорила Там, покрывая ногти на моей правой руке слоями лака. – Марина… Твое имя ни с чем не рифмуется.
София вскинула голову.
– Аква Марина!
– Кто бы сомневался! Только слушай, ты, гений, – я ей делаю розовые ногти – брюнеткам этот цвет больше подходит!
Я слушала вполуха, поглядывая то на окно, то на дверь соседского дома. Тамсин подняла на голову и поймала мой взгляд.
– Не, за те десять секунд, что ты не смотрела, он не появился, – широко ухмыляясь, сказала она мне.
Я подумала прикинуться дурочкой, но ограничилась тем, что просто закатила глаза.
– Заткнись.
Нет никакого смысла делать вид, будто я не жду возвращения Джеймса. За три недели отсутствия он отправил мне лишь одно СМС, о том, что сегодня ночью вернётся из Коннектикута. Раньше мы бы перезванивались и обменивались сообщениями все то время, что его не было, но с учетом случившегося перед отъездом это казалось слишком неловким.
– Он точно пригласит тебя на свидание! – сказала София, направившись к моему шкафу и начав рыться в одежде. – Поверить не могу, что ты станешь девушкой Джеймса Шоу!
– Ну, не знаю… – сказала я. Я влюблена в Джеймса столько, сколько себя помню, но никогда и не надеялась, что он ответит мне взаимностью. Учитывая, кто он и кто я, это практически невероятно.
– Да ладно тебе! – Тамсин подула на мои свежеокрашенные розовые ногти. – Он почти поцеловал тебя, а для Джеймса это все равно что предложение сделать! Он до этого целовал кого-нибудь?
В этом я сомневалась, но при одной лишь мысли о Джеймсе, целующем другую девушку, мне поплохело.
– Но с тех пор он со мной ни разу не заговорил! Разве это не значит, что он сожалеет о случившемся?
– Нет, он просто в шоке от осознания, что безумно влюблен в тебя, – сказала Тамсин. – Но теперь, когда у него было время прокрутить это всё в своем большом мозгу…
– Спорим, что большой у него не только мозг? – сказала София, поигрывая бровями.
Тамсин застонала, а я возмутилась:
– Не пошли!
Но
– Я серьезно! – сказала она. – Ты же понимаешь, что первый шаг должна сделать ты?
– Точняк, – сказала Тамсин. – Только не суетись.
– И как я это сделаю? – сказала я. Уже при одной мысли об этом меня прошиб пот, а внутри всё задрожало. – Знаете ли, не у всех здесь присутствующих было столько парней, чтобы это получилось так просто.
– С этим-то? – сказала София. – Черт возьми, уверена, что с ним будет легче легкого.
София, издав парочку непристойных стонов, поцеловала тыльную сторону руки, и мы с Тамсин рассмеялись. Лучшее в Софии то, что она никогда не боится выглядеть глупо. Возможно, потому, что она и вправду глуповата. В то же время Тамсин с её аристократическим британским акцентом и внешностью болливудской звезды умудряется поставить себя так, что все, что она говорит или делает, кажется крутым, так что на самом деле здесь только я постоянно беспокоюсь, как бы не выставить себя дурой. Я просто до ужаса боюсь снова превратиться в неудачницу, лишенную друзей.
В дверь постучали, и София мгновенно прижала руку ко рту.
– Твои родители дома? – шепотом спросила она.
Я лишь рукой махнула.
– Это всего лишь Лус. Входи!
Лус, наша домработница – она работает у нас еще с тех пор, когда я была совсем маленькой, – заглянула в комнату.
– Милая, я пошла домой, – сказала она. – С тобой же все будет в порядке до возвращения мамы?
Тамсин засмеялась, а я напряглась.
– Лус, мне уже шестнадцать лет, – сказала я. – Думаю, что я справлюсь.
На её лице промелькнула тревога, и на мгновение мне стало не по себе. Лус – одна из тех немногих, кто любит меня на самом деле, но я хотела, чтобы она перестала относиться ко мне, как к маленькой. Это так унизительно!
– Девочки, если захотите перекусить, то в холодильнике есть лепешки с мясом, – сказала Лус.
– Хорошо, – ответила я, хотя знала, что мы точно не будем их есть. И поскольку она собиралась сказать что-то еще – типа «сладких снов», или «ты слишком мало ешь», или «я тебя люблю», – я поспешила сказать: – Пока, Лус.
– Доброй ночи, милая.
Когда она ушла, Тамсин занялась собственными ногтями, а София примерила парочку платьев, которые я купила в наш последний поход по магазинам. Казалось, они обе сосредоточены исключительно на своих идеальных телах. И я решила, что всю следующую неделю, до начала занятий в школе, не буду есть ничего, кроме салата.
Я вновь глянула на дом Шоу. Этим утром, в преддверии возвращения конгрессмена, приходили уборщики, чтобы расчистить от снега тротуар и подъездную дорожку. Элегантный черный лимузин мог появиться в любую секунду. Это случится, когда я досчитаю до пяти.