Все не так просто...
Шрифт:
– С какой стати?
– Потому что Алине это не понравится, она начнет приводить миллион доводов, а я, как ближайший сподвижник, получу больше всех. Может, ее бывший муж и нужен ей, как прошлогодний снег, но вряд ли она спокойно будет смотреть на то…
– Бывший муж?! – Кэтрин была так ошеломлена, что не верила своим ушам.
– А ты не знала, что он именно Тот, Кто Всегда Требовал Слишком Многого? – Эбнер попытался скорчить шутовскую гримасу, но вышло это весьма коряво.
– Эйд Стивенсон и есть «Козел Джи»? – Голос Кэтрин почти сорвался на визг. Она ошарашенно пыталась соотнести Эйда, своего возлюбленного Эйди, с тем шизофреником, на которого Алина успела
– Да, это он… – сурово кивнул Эбнер.
– И как у нее язык повернулся назвать его «Джи»? – Это было последней каплей дегтя, с которой Кэтрин не желала смириться.
– Просто из желания его как-то принизить. Парень он совершенно необыкновенный. Алине до него было никак не дотянуться. Обычная психология… – пояснил Эбнер назидательным тоном.
– Но ведь… – пробормотала Кэтрин, сраженная собственной неосведомленностью. – Я почему-то думала, что ее муж – Джил Стивенсон.
– Нет, они даже не знакомы. Джил здесь в общем-то чужак и большей частью сшивается в Штатах. Что же касается презрительной клички, это давняя история. Так дразнили мельбурнских Стивенсонов еще полвека назад. Ведь они торгаши, а Алина принадлежит к голубой колонистской аристократии. Не случайно она сразу же вернула себе девичью фамилию, Дастингс, и при втором замужестве не рискнула вновь прогневить свою снобистскую родню. Стивенсоны – тоже старинное семейство, но они почти все вымерли и потом, не забывай, – купцы. А среди Дастинг-соз до сих пор навалом тех, кто греется в правительстве, трется в великосветских салонах Лондона…
Кэтрин застонала. Ее приводила в ужас мысль о том, что, по-видимому, весь персонал «Стронга» сейчас смакует ее отношения с бывшим мужем Алины, а еще больше – от того, что ее так ловко провел человек, который, по словам новоиспеченной миссис Дастингс, был точно таким же бессердечным деспотом, как и Ричард.
– Мне очень жаль… – с печалью протянул Эбнер. – Я-то думал, ты просто решила гульнуть, расхрабрилась.
– Ты хочешь сказать, просто вела себя глупо и беспечно.
– Вот уж необязательно. Каждому – свое. И ты сделана из более твердого теста, чем Алина.
– Но не настолько. – В глазах Кэтрин появилась горькая решимость. – Я уж прошла этот этап, когда боролась за право быть собой. И начинать все заново не собираюсь, благодарю покорно.
– Знаешь, я на твоем месте не слишком доверял бы однобоким высказываниям Алины, – предостерег Эбнер. – Ей ведь на самом деле мужчина не нужен. Ей нужен этакий любящий папочка. В лице своего нового супруга она именно такого и заполучила.
Для Кэтрин это было слабым утешением. Блаженное сознание того, что они с Эйдом созданы друг для друга, испарилось. Пропало и ее радостное настроение – вместе с хрустальными надеждами. Неужели ей на роду написано влюбляться, как безмозглой тетере, себе на беду? Возможно, у глупенькой Алины как раз и была голова на плечах, когда она выбрала Поля Моро, своего «любящего папашу», готового отдать ей все на свете только за то, что у него под боком будет резвиться такая аппетитная малышка.
Эбнер с некоторым трудом поднялся из кресла и сделал извиняющийся жест.
– Я вовсе не думал, что для тебя это будет как снег на голову, Кэтти.
– Все нормально. Гораздо лучше, что я теперь все знаю, – бесстрастно отозвалась Кэтрин.
– Что для одного яд, для другого – сахар. Это относится и к мужчинам. Забудь про Алину и доверься своим чувствам, – по-отечески посоветовал Эбнер и лукаво улыбнулся. – А бурю в своей редакции я как-нибудь выдержу.
– Спасибо, Эбби, – печально улыбнулась
– Ну, как знаешь, – пожал плечами Айзекс и ушел, оставив Кэтрин размышлять о безумии, которое накатило на нее, в течение нескольких часов сметая все на своем пути.
Только вот было ли это безумием?
Теперь она гораздо старше и опытнее, чем три года назад, когда потеряла голову от пылких ухаживаний Дика. Прошлой ночью с Эйдом она не уловила ни одной фальшивой ноты, которая могла бы нарушить ощущение их взаимной гармонии. Ни единой. Это и было самое чудесное во всей истории. С того момента, как он сбросил с себя маску демонического отшельника, каждая минута, проведенная вместе, дарила истинное наслаждение.
Кэтрин понимала, почему Эйд так неохотно шел на сближение с людьми из «Стронга», если только дело не касалось работы. Концерн был полноправной территорией Алины, щупальца Дастингсов дают здесь знать о себе на каждом шагу. К тому же это замаскированное аристократическое высокомерие, пренебрежение… Зачем лишний раз отравлять себе жизнь?
Неудивительно, что Эйд так неприступно держался со всеми, кто принадлежал к кругу общения бывшей жены. И на прием отправился только во имя дружбы, чтобы поддержать Диану, пока Том будет произносить речь. Уже за одно это Кэтрин готова была уважать его. Эйд ведь не мог знать заранее, что Алины на приеме не будет.
Впрочем, после того, как Джулия Боунди сказала про вывих, он уже не сомневался, что Алина не придет. Кэтрин вспомнила происшедшую с ним внезапную перемену, как он вдруг отбросил все предосторожности и стал открыто проявлять к ней интерес. Скорее всего, он стал вести себя по-другому, потому что исчезла угроза появления Алины, а вместе с ней – и какой-нибудь неприятной сцены.
Кэтрин попыталась проанализировать версию Алины о поведении «несносного Джи». Вчера, когда Эйд заговорил о предательстве, она предположила, что его жена завела себе любовника. Если Алина была неверна Эйду, то требования отчитываться перед ним, куда она – ходит, были вполне оправданны. Интересно, какая карта легла первой: ощущение, что Эйд на нее давит, или собственная неверность?
Кэтрин прекрасно понимала, что в оправдание своего поведения Алина вполне могла свалить всю вину на Эйда. Возможно, единственным способом обрести душевное равновесие для нее было снискать сочувствие окружающих. И если уж откровенно, Кэтрин никак не могла бы представить Алину в качестве своей близкой приятельницы, а вот Эйд на роль задушевного друга подходил идеально.
Возродившаяся надежда немного сгладила тупое отчаяние, охватившее Кэтрин после предостережения Эбнера, однако прежнее радостное настроение уже не вернулось. Тень настороженности неотступно стояла на страже. Несмотря на отчаянное желание отмести клеветнические выпады. Алины, Кэтрин все же не могла о них забыть. Обиды и разочарования, пережитые за время несчастного брака, были слишком плодородной почвой для сомнений, все настойчивее подступавших к ней теперь.
Тем не менее Кэтрин решила дать своим чувствам еще один шанс доказать, что им можно доверять. Не сделать этого после вчерашней ночи было бы трусостью. Эбнер прав – надо полагаться только на собственное мнение. А иначе это было бы нечестно по отношению к Эйду.
Зазвонил телефон.
Довольная, что приняла наконец единственно верное решение, она, мгновенно настроившись на рабочий лад, подняла трубку.
– Кэтрин Бакст слушает.
– Ты что, совсем рехнулась, Кэт? – Голос Алины звучал раздраженно и, как обычно, плаксиво.