Шрифт:
Слава проснулся сам, без будильника, и его тут же подкинуло на кровати выплеском адреналина: проспал! сколько сейчас времени?!
Сквозь закрытые шторы пробивался тусклый красный свет, не позволяющий даже примерно предположить, который час. Слава испуганно схватил с тумбочки мобильник, дёрнул зарядник, едва не выдрав розетку из стены, – до звонка
Со вздохом, полным облегчения, Слава опустился обратно на подушку. Сердце всё ещё колотилось, как бешеное. Он мог бы спать ещё целых восемь минут, или хотя бы проваляться их в блаженной дремотной неге, но проклятый приступ паники лишил его этой возможности. По телу всё ещё неприятно отдавались отголоски неожиданной встряски.
Смирившись с тем, что утро уже не задалось, Слава заранее отключил на телефоне будильник и вылез из-под одеяла.
– Ты чего? – сонно пробормотала Лиза, протягивая к нему руку.
– Выспался, – коротко бросил Слава, выходя из спальни.
Кухню заливал ровный красный свет. Слава щёлкнул кнопку на чайнике, проходя в сторону ванной. Когда он снова вернулся на кухню полчаса спустя, посвежевший, почти пришедший в себя, Лиза как раз заливала кипятком две кружки – кофе для него и чайный пакетик для себя. Слава чмокнул её в макушку.
– Бутербродов не будет, хлеб заплесневел, – грустно сообщила Лиза. – Забыли на ночь в хлебницу убрать, на свету почти в труху превратился.
– Плевать, – отмахнулся Слава.
– Хочешь, яичницу тебе пожарю? – предложила Лиза, но Слава снова отказался:
– Без хлеба невкусно, – и добавил: – Всё равно аппетита нет.
– С тобой всё в порядке? Нормально себя чувствуешь? – проницательно сощурилась Лиза.
– Да снилась херня какая-то, – не стал вдаваться в подробности неприятного пробуждения Слава.
Лиза молча обняла его за талию, прижалась всем телом – уютная, тёплая, домашняя. На мгновение Славе действительно полегчало, он улыбнулся, застыл, наслаждаясь ощущением. А затем Лиза отстранилась,
Ему не просто не хотелось на работу – от одной мысли о том, что придётся выйти на улицу, начинало тошнить.
Одевался он, как в глубоком детстве, когда в тёмное зимнее утро собирался в садик: вздыхал, зависал с одним носком в руке, глядя куда-то в стену, кривился. Хотелось упасть на спину и закатить истерику, крикнуть: «Никуда я не пойду, мама! Ни за что не пойду! Лучше умру!» – но такое даже с детсадом не прокатывало, а с работой тем более шансов не было. Да к тому же, как бы пафосно это ни звучало, он был должен – ради Лизы, ради родителей, ради всех остальных.
Бросив взгляд на часы, Слава обнаружил, что времени осталось совсем мало. Он почти бегом кинулся в кухню, в несколько глотков влил в себя кружку кофе и метнулся в прихожую.
– Слава! Обед! – Лиза вылетела следом с контейнером в руках, принялась запихивать его в рюкзак, пока Слава зашнуровывал кроссовки.
– Спасибо, – бросил он. – Протянешь до вечера без хлеба?
– Протяну, – беспечно отозвалась Лиза. – Мне лишь бы чай был – я и неделю без еды протяну!
Ей никуда ехать не надо было, счастливице. Слава быстро чмокнул её в губы, распахнул дверь, и снова дёрнулся на окрик:
– Слава! Стой!
– Я на автобус опоздаю! – в отчаянии обернулся он.
– Амулет!
Лиза вылетела из комнаты, проскользнув носками по линолеуму, и почти с разбегу накинула ему на шею подвеску на длинном витом шнурке.
– Всё, беги! – скомандовала Лиза, словно Славе нужно было отдельное разрешение; он побежал.
Улица встретила его всеми оттенками красного – небо теперь круглые сутки было такого цвета. Равномерно алое на юге, к северу оно постепенно светлело, играло оттенками, оставаясь при этом каких-то неприятно физиологичных цветов – воспалённой кожи, свежего синяка…
Конец ознакомительного фрагмента.