Все, о чем вы мечтали
Шрифт:
Длинный сегодня день...
Классно меня отделали - не удивительно, что добивать не стали. Самая большая начинается на затылке, даже подальше, слева, и - через всю голову, ко лбу. Трогать не стал, рядом - по волосам - пощупал, там уже все в колтун запеклось. Вместо глаза какой-то клубок опухолей, через бровь тоже рана, кажется - со лба начинается. Пальцами проверять не решился, но, вроде, глазной жижи на щеке нет? Может такое быть, чтобы глаз вытек, а щека потом высохла? И слева, через рот, по скуле, но не сквозная. Зубы целы.
Дались тебе эти менты, что ты все про них...
Убираться надо, уползать, вернуться они могут, вот что... Вот только... рубаху надо снять и - осторожно, на голову. Кровь остановлю, если продолжает... и вообще...
Легко сказать - рубашку снять. А для этого надо куртку... А для этого надо сесть...
Тихонечко... сначала перевернусь на спину...
Солнце в зените. Господи, как тянется этот день.
А теперь обопрусь локтями и, неся голову, как драгоценный сосуд, продумывая каждое движение, осторожненько... тихонечко...
Я сел.
...
А потом - встал.
Сильно воняло кладбищенским трупным запахом, застарелыми носками. И все поле передо мной было покрыто трупами. Именно трупами - застывшие, изоманые позы, никаких сомнений. Ни одного движения, когда попытался его отсматривать. Колышущаяся трава - и в ней цветные и темные холмики, ближе и дальше, почти до самой кромки леса. Много, сотни. Сотня - точно, возможно больше, группами и отдельно лежащие. Я-то с самого края, рядом - двое, дальше группа, а потом уже они все.
Когда сел - сразу увидел. А когда встал...
Тетеньки, можно я в обморок упаду? Очень хочется.
Б...ь! Ну что за жизнь! Зае...ало!
В обморок падать не стал, но к ближайшему трупу полз на четвереньках. Ноги не держали. Что и хорошо. Удобно было блевать, голова меньше трясется. Там уже блевать-то нечем, больше тужился - вот что больно, опять кровь пошла. Парнишке смяли лицо чем-то вроде дубины. Нет, лица там не было, был багрово-черный провал, мясо вперемешку с костями. Чистый подбородок с приставшим к кровяному потеку длинным волоском. Не брился еще, а единственную волосину зачем-то оставил. И лоб - выше бровей, почти у самых волос. Короткие, обычная стрижка. Остальное - мясо. Все это затылком влипло в толстую лужу крови. Других ран не видно. Да и зачем?
Короткая - до пояса, красная однобортная куртка со стоячим воротником, расшитая по груди рядами позолоченных шнуровых петель. Три ряда позолоченных пуговиц, на которые накинут этот шнур. Вся грудь, по вороту, на рукавах - все обшито золотым... Шитье позолоченное.
Петли, пуговицы - как
Вторая куртка тоже расшитая, еще и с черной меховой опушкой, зацеплена пропущенным через подмышку шнуром. Серые штаны с кожаной вставкой между ног. На кальсонных завязках сбоку - от пояса до пяток. Под ними... Под ними короткие черные сапоги без каблука. Вон, шляпа его валяется. Кивер. Разукрашенное ведро с козырьком и длинной блямбой сверху.
И остальное. Барахло.
Ножнички, щипчики, зеркальце, духи, помадка. Кстати, пригодились бы, кроме шуток.
Верх - типо гусар, низ - типо... Голова че то не варит... Низ типо Паниковский. Босяк в сапогах и кальсонах. А туша подальше - типо купец-разбойник. И следующие тоже все разные. Типо армия из разнообразных павлинов, о единообразии и стандартизации понятия не имеющая. А я - типо в Армани, кроссовках и полосатых трусах белорусского производства. С головой, замотанной типо в тюрбан из нарезанных лент бывшей белой рубашки. Типо саблей.
Сойдет здесь моя рубашка за батист?
Но рост и комплекция, похоже, совпадают. Не проверишь - не поймешь. Типо.
И я, вцепившись двумя руками, начал стаскивать сапоги. Сначала сапоги. Кроссовки потом сниму.
Особенно, наверно, здорово выглядело - интригующе!!!, когда я лежал со спущенными, недозавязанными штанами на полуголом трупе (без штанов), трогательно уткнувшись носом ему в плечо. Верхнюю одежду с трупа я сдуру сразу не снял. Чтобы правильно, не напутав, идентично все одеть. Чтоб один в один, а то забуду. И, верхняя - сложнее, там шнуры... А потом, когда пыжился, возясь со штанами, опять потерял сознание.
И вот, допустим, кто-то приходит - и чито он видит? Картина маслом!!!
Обалдеть!... Что подумают люди?..
Что подумал я, когда очнулся, можно не вспоминать - там один мат. Ну что я за мародер такой бестолковый. Стыдись, салага!
Этот поц еще и обосраться успел. Не сильно, видимо, перед войной постился, берег себя от раны в брюхо, но - в соответствующем месте - оставил очень характерное пятно. Это для полноты картины, чтоб совсем уж меня добить, чтобы видел себя со стороны, баран!
Типа - маньяк кончил по полной! Ату его, извращенца!!!
Ладно, работаем, а то, действительно - кто-то появится...
... Повесят, однако...
По залитому закатным солнцем, метающим лучики из-за каждого ствола, светлому лиственному лесу шел человек. Летний чистый залитый солнцем лес - это чудо. Темные громады дубов, как зубры, караулят его границы, напрягая могучие плечи, скалой выдвигая их из зарослей подлеска, угрожая врагам своей темнотой и силой. Липы, как благородные олени - разбрелись по чаще, пасутся, и здесь, и там, чутко охраняя свой молодняк. А березы, рябины, ольха - как неизвестные пока еще природе радостные звери, без всякого порядка, разбежались и живут где хотят, ни о чем не думая. Создают то предчувствие радости, ради которого и заходишь в лесную прохладу после асфальтовой сковородки шумящего и дымящего города. И птицы, и травка, и... вообще.