Все, о чем вы мечтали
Шрифт:
Давно везут?
Куда везут?
Почему не сдох?
Ох, б...ь, как хорошо было в бессознанке...
Ох, ох, что ж я маленьким не сдох. Как это верно иногда, однако.
Что за дорога... Колдобина на колдобине... Ох...
Остановки ежедневные, во второй половине дня, отправление до рассвета. Ночью холод собачий, днем терпимо. Из фургона не выпускают, с утра пихают в дверь бадейку с водой: хочешь - дуй в нее, вечером забирают. Попробовал, хотя шкура прокисла и воняет так, что в бадейку можно уже не заморачиваться,
Кроме кучера-погонщика меня сопровождают двое солдат с мушкетонами - этакими короткими ружьями с раструбом. Обалденная старина! Один сидит на крыше фургона, вдыхает мои миазмы. Другой на гнедом ушастом муле - курсирует, то отставая, то выезжая вперед. Кучера не видел, но есть же кто-то на козлах.
Мул у солдата холеный. Именной! Вся задняя половина выбрита, грива в лентах, на голове высокий букет из разноцветной шерсти. Вот с ним он и возится все время, со мной - только тот, что на крыше.
Совсем молодой, почти как я: с этим повезло, удалось договориться. Вонизма всех достала. На очередной остановке потаскал мне воды - с десяток бадеек: немного отмыл свою конуру и сам пару раз окатился. Помогло. Но как орал хозяин постоялого двора во время водной процедуры! Как орал! Солдаты подогнали фургон почти к самому колодцу, чтоб полегче носить. Хана водичке. Там теперь туалет.
Шкуру выбросили.
– Скажешь, что я ее съел. Подтвержу.
– Да пошел ты...
Жарко же, как он там целыми днями сидит...
– Эй, солдат, тебя как зовут?
...
– Эй, солдат...
– Заткнись. Нам не положено.
– Но воды же дал? Ехать долго. Эй...
– Рафаэль.
– А кто я, знаешь?
– Слышал...
– Так и мне скажи.
– Ты разбойник Хосе.
– Б...ь!!!
– Что?
– Ничего. Это на другом языке, не по-французски. Ругаюсь.
– Не понимаю, как можно забыть родной язык и помнить другие? Андалузец, не говорящий по-испански. Ты не Хосе.
– Бывает, если сильно ударят по голове. Я не Хосе, ты прав.
– Жаль. Надеялся рассказать родне, что видел Хосе Мария...
– Кто это?
– Не знаешь? Знаменитый разбойник. Хосе Мария эль Темпрамильо, его никто не может поймать. Сказали, что это ты. Может быть. Я не поверил.
– Правильно сделал. В нашем возрасте нельзя стать знаменитым. Вот ты - знаменитый?
– Ага.
– А чем?
– А хрен его знает. Еще не придумал.
– Ха-ха-ха!
– Ахха-ха-хах!
Рафаэль Риего-и-Нуньес оказался отличным парнем. Влюбленного в мула солдата звали Рамон Кабрера, а возницу - Бальдомеро. Хрен его знает, как по фамилии. Бальдомеро - и Бальдомеро, нам не мешает! Ха-ха-ха!
Кому
Организм словно ждал дополнительной встряски, чтобы включить резерв на полную катушку. Не будь ареста и казни, валялся бы в постели до сих пор, боролся с заражением, помирал. А тут - и без заражения настала хана. Сразу все мелкое исчезло, даже не вспоминаю. Так и сравнить - рубцы от кнута и ожог от пули? Ха! В остальном - спина еще побаливает, но все меньше и меньше. Видок - краше в гроб кладут: на груди пять вздутых толстых рубцов, через ребра на спину уходят.
Кости целы, мяса - толком и не было, а кожа зарастет. Поживем еще.
Тащимся так медленно, что все колдобины наши: успеваешь прочувствовать каждую неровность на дороге, пока фургон через нее переваливается. Километра три-четыре в час, видел сквозь решетку, как неторопливо шагающий, завернутый в традиционно обвисший плащ, путник легко обогнал наш еле ползущий тарантас. Да еще и остановки постоянные. Может - упряжь поправляют, может, еще что. Я не спрашиваю.
– Тебе повезло, что приняли за Хосе.
– Это почему это?
– Иначе повесили бы сразу. С разбойниками не церемонятся.
– Чего-то я не видел виселиц.
– Сдали бы vascongado, отвезли бы в Сан-Себастьян, там бы увидел.
– Кто такой васконгадо?
– Ну, ты даешь! Французы называют их басками.
– Причем здесь баски?
– Ирун находится в баскской провинции Гипускоа, все ее управление из местных басков, а во главе стоит депутат. Даже король не может вмешаться, у них свои законы. От короля там коррехидор. Тебя бы повесили баски по баскским законам.
– Отчего ж не повесили?
– Пограничный город, алькальд и альгвасил не баски. Приедем в Бургос - повесят. Именем короля.
– Да пошел ты.
– Ладно, я пошутил.
– Сам дурак!
Оказывается, здесь, на севере Испании, целый баскский край, три провинции: Гипускоа с центром в Сан-Себастьяне, Бискайя со столицей в Бильбоа и Алава, в главный город которой, Витторию, мы почти добрались, проехав приморские Гипускоа, Бискайю и - только потом свернув вглубь полуострова. А могли сразу из Ируна двинуться вглубь: через Памплону, столицу Гаскони (той самой, которая "пока на белом свете есть"), где власть короля не подвергается сомнению. Но почему-то не пошли.
Рафаэль родом из Астурии - это дальше по побережью, сразу за Бискайей. Почти местный: пока на год завербовался - семье надо помочь, дальше посмотрит.
Баски избирают себе депутата, который правит Алавой и Гипускоа, в Бискайе - депутатский триумвират. Две первых уже триста лет платят Испании одну и ту же разовую ежегодную дань за покровительство, но никаких налогов, никакого вассальства, зависимости, а Бискайя отделывается нерегулярными подарками. У короля в каждой провинции по коррехидору - что-то вроде администратора для согласования.