Всё о Манюне (сборник)

Абгарян Наринэ Юрьевна

Каринка: Мне бы такой нож, где много разных штучек, штопор там, ножницы…

Ба: Сразу нет!

Каринка: Тогда медаль!

Немая сцена.

Каринка: Ладно, костюм индейца.

Ба: Привезу краски. И нечего кривить рот! Кто в художественной школе учится? То-то!

Маня: Ба, и карандаши ей не забудь!

Наринэ:

Ба: Ну что, тебе как всегда? Мир во всем мире привезти?

Общий хохот.

Наринэ: Ба, привези мне длинное платье. И туфли на каблуках!

Ба: Так и запишем, сарафан и сандалики.

Маня:

И мне, и мне! Чтобы мы в одинаковой обуви ходили. И в одинаковых сарафанах. Только не забудь мои сандалики взять на три размера меньше!

– На три размера меньше – это да, – вздохнула Ба. – Надя, дай мне листочек и карандаш, чтобы ласты этого чудо-ребенка обмерить.

– Баааа, – заныла я, – а чего это ласты! Вы меня постоянно обзываете! То ласты, то шнобель, то каланча! То чудо-ребенок, – подумав, до кучи добавила я.

Ба постелила на полу лист бумаги.

– Правую ногу ставь! Говорю правую, – инструктировала она, – правая нога обычно больше левой.

Я нехотя поставила ногу на бумагу, и Ба принялась обводить мою ступню карандашом.

– Деточка, – прокряхтела она, – если в одиннадцать лет у ребенка тридцать восьмой размер ноги, это как называется? Могу лыжами называть, если ласты не устраивают.

– Баааа!

– Нариночка, деточка, ты не переживай. Вот по молодости у меня нога тоже была тридцать восьмого размера. А теперь какого?

– Какого? – с надеждой спросила я.

– Сорокового!

– Аааааа, – забилась я в истерике и убежала в свою комнату – оплакивать свои ласты.

– Надя, я, кажется, не совсем удачный пример привела, да? – долетел до меня голос Ба.

– Ну как сказать, тетя Роза, – заюлила мама, – в общем-то, да, конечно, не совсем удачный. Но в целом поучительный.

В чем поучительность примера Ба, я не очень поняла, но плакать не стала, я ж не глупая оплакивать свои ноги, да и расстроиться мне не дали – тут же прибежали Манька с Каринкой и стали утешать меня, как умели – Манька гладила меня по голове, а Каринка называла дурой. А следом пришла Ба и сказала, что с такими ногами, как у меня, можно легко стать чемпионкой мира по плаванию.

– Это же не ноги, а прям лопасти какие-то!

– Да ладно, Ба, – надулась от гордости я.

А потом притопала Сонечка.

– Хоцес, я тебе дам мой бозизак? – ткнулась она носиком мне в щечку.

Я обняла сестру и крепко-накрепко прижала к груди. Если даже маленькая Сонечка готова ради меня отказаться от своей знаменитой пряди волос, то что такое тридцать восьмой размер ноги в одиннадцать лет? Практически счастье, вот что это такое!

* * *

Когда мы вернулись из пионерлагеря, то были очень удивлены переменами, которые произошли за время нашего отсутствия. Во-первых, напротив нашего дома затеяли большую стройку, и теперь на месте пустыря, где мы привыкли играть в догонялки или наблюдать, как сестра калечит Рубика из сорок восьмой квартиры, красовался большой котлован. Во-вторых, двор, по которому раньше невозможно было пройти, наконец заасфальтировали, и очень даже вовремя, потому что следом по нему туда и обратно проехалась строительная техника и счастливо перелопатила весь асфальт. А в-третьих, папа наконец достроил гараж, и мы чуть не скончались от страха, когда он

загонял туда нашу «копейку». Дело в том, что в полу гаража красовалось большое прямоугольное отверстие, и нужно было заехать внутрь так, чтобы не угодить в это отверстие колесом. Отверстие вело в подпол, где соорудили большой подвал. В подвале потом хранились наши запасы на зиму – овощи и фрукты, а также банки, куда мама закатывала всевозможные вкусности.

Квартира тоже изменилась до неузнаваемости – детскую покрасили в нежно-васильковый цвет, а на одной стене красовался большой золотисто-лиловый рисунок с тонкой восточной вязью. Кровати были застелены новыми покрывалами бирюзового цвета, на окнах висели прозрачные шторы в мелкий золотистый узор.

– Я решила декорировать вашу комнату под персидскую сказку. Будете царевнами Шираза. Ну как, нравится? – спросила мама.

– Красота-то какая, – ахнули мы, – вот это красота!!!

– Дверцу шкафа приклеили специальным клеем и дополнительно укрепили. – Мама распахнула шкаф и с гордостью показала нам шов на панели, который зафиксировали какими-то металлическими шурупами. – Видите, сколько пришлось приложить усилий, чтобы привести шкаф в божеский вид? Но ничего, зато мастер обещал, что теперь дверца будет держаться намертво.

Мы с Каринкой поцокали языками, провели рукой по шурупам. Потом мама показала нам ванную.

– Ни одной трещинки на раковине, какое счастье, – радовалась она и водила руками по гладким бокам беленького мойдодыра.

Потом мы любовались свежеокрашенными стенами кабинета, новым бежевым торшером и тихо ликовали, что мы снова дома.

– Хорошо-то как, – вздыхала я.

– Неплохо, ага, – великодушно соглашалась Каринка.

А вечером мама подвергла нас пытке мытьем. Она собственноручно намылила нас с ног до головы, целых три раза! Чуть всю шкуру не содрала. Потом немилосердно протерла нас крахмальным полотенцем и прочистила уши, да так, что, заглядывая в одно ухо, можно было увидеть, что творится в противоположном.

Далее она накормила нас досыта ужином, и мы, осоловелые от такого количества тщательной гигиены и вкусной еды, завалились спать.

Назавтра к нам в гости заглянули Ба с Маней и принесли подарки из Новороссийска. Мне достался красивый нежно-голубой сарафан в белую ромашку и желтые лаковые босоножки, Каринке – набор масляных красок «Нева» и летний комбинезон с олимпийским мишкой на груди. Гаянэ получила надувной мяч и розовое платьице, а Сонечке Ба вручила пакетик с карамельками, красивую курточку и…

– Тадаммм! – торжественно возвестила она и жестом фокусника вытащила из пакета маленький, величиной в чайный стакан, пузатый деревянный бочонок. На боку бочонка красовалась этикетка с надписью: «Липовый мед».

– Кто у нас просил бочонок меда? – ворковала Ба. – Я весь Новороссийск обошла, чтобы найти тебе то, что ты просила.

Сонечка глянула на бочонок и обиженно засопела:

– А иде бануцка шкушонки и ёсидь?

– Надя! – всколыхнулась Ба. – Что за беспардонное отношение? Я весь Новороссийск обошла…