Всё о современной рыбалке. Полная энциклопедия
Шрифт:
— Костя, заводи быстро мотор и снова к банкам рули! — крикнул генерал.
На этот раз стали намного правее маяка, в полумиле от берега.
— Вот и вся любовь, — пропел генерал, сразу после заброса выхватывая ставридку, — если она, конечно, настоящая!
Волны стали больше, и лодку уже основательно болтало. Густые тучи как-то незаметно скопились над горизонтом, угрожая ливнем.
— Ну, где твоя крупная рыба, товарищ писатель? — как бы между делом спросил Николай Петрович, вытаскивая очередную ставридку.
— Сейчас
Наживив катрановую снасть самым крупным бобырем, я привязал ее к сиденью и вскоре, занявшись азартной ловлей ставриды, забыл про нее. А между тем ветер настолько усилился, что якорь стало тащить по дну. Но никто этого не замечал.
Вдруг затарахтела катушка. Схватив удилище, я мощно подсек.
— Есть! Кажется… — выпалил я. — Такая тяжесть на конце!
Генерал резко обернулся, стал комментировать азартно:
— Есть! Держит, пакостник, прижимает ко дну! Ничего, главное его стронуть. А там пойдет! Мы эти катрановые штучки-дрючки знаем! Ну-ка, дай-ка мне спиннинг. Я его мигом! Мы уже с такими бойцами дело имели! — И, принимая у меня снасть, добавил: — Леска у тебя хорошая, кита выдержит!
Генерал умело, но с большой натугой вращал катушку.
— Ага, стронул! — сказал генерал с волнением, и катушка завращалась как будто бы легче. — Во, тащит, тащит, под борт… Разверни-ка, Костя, лодку поудобнее.
Мы быстро поменялись с Константином местами. Он сел к мотору и, заведя его, выровнял лодку.
— В сторону идет, паршивец! — возмущался генерал, пытаясь приподнять улов.
— Может, мы его на буксире потягаем немного, чтоб из сил выбился? — предложил Константин.
— Не надо, я его подтягиваю. Сейчас совсем легко пойдет. Знаю я этих глубоководных рыб. На поверхности они как ручные!
Генерал мало-помалу, но подтягивал снасть.
— Вот гад, не сдается! Таких мне еще брать не приходилось! Во, кажется, показался, давай багорик!
Константин, давно приготовив багор, по команде стал нащупывать им что-то в воде. Звякнуло железо. Наконец Константин подцепил и вывалил на палубу… Это был сильно заржавевший якорек, очевидно, давным-давно потерянный каким-то рыбацким баркасом.
— Ай, вы же ж и азартные, Николай Петрович! — пропел Константин. — Якорь подцепили!
— Якорь! Ну вы, братцы, меня оконфузили! — Генерал растерялся.
Отдышавшись, Николай Петрович улыбнулся и скомандовал:
— Ладно, на сегодня хватит! Порыбачили вдосталь! К берегу давай! О-дно-зна-чно!
Лодка тут же ринулась к дому.
Наклонившись к генералу, чтобы перекричать рев мотора, Константин спросил:
— Что ж вы не догадались, что это груз, а не рыба? Он же не трепыхался!
— Да ведь вел, вел в сторону!
— А! Понял! — догадался Константин. — Нас отнесло на сильное течение. Причем оно там разностороннее: вверху лодку тащит в одну сторону, а внизу якорь в другую — вот и впечатление, что
— А тут еще эта болтанка — полная иллюзия, что схватила крупная рыба, — оправдывался генерал и уже спокойнее добавил: — Припозднились мы что-то, братцы, бабка моя ругаться будет.
Я только сейчас заметил, что сумерки полностью окутали море. Усилившийся дождь больно хлестал в лицо. Наконец показался наш берег и в свете фонаря синяя будка спасательной станции. Шум прибоя приближался. Даже в бухте лодку сильно болтало, а генерал подбадривал:
— Прорвемся. Од-но-знач-но!
На пустынном пляже мы увидели одинокую женскую фигуру.
— Жена пришла, — сказал генерал как-то робко, — волнуется…
Я не представлял, как мы будем выходить на берег при таких волнах. Однако все обошлось. И рыбалка с генералом мне понравилась.
Селигерские записи
3 марта. Попросил Александра заехать за мной не позднее 24.00, потому что цифра четыре, согласно древнекитайской науке о числах, трудное число. Выехали ровно в полночь. Дорога жуткая — до этого двое суток подряд беспрестанно шел снег. Добрались до деревни Кривая Клетка, что находится на самой северной оконечности озера Селигер, за девять часов.
Уже порядком рассвело, когда мы постучались в светившееся огоньком окошко крайней к лесу избы. На порог заваленных пустыми бутылками сеней вышел мужичок с лицом, сплошь испещренным глубокими морщинами, и указал необходимую нам избу — она стояла отдаленно у хвойного бора, на самом берегу скованного льдом, заснеженного залива. По занесенной тропинке, едва заметной в глубоком снегу, долго петляя вдоль заборов, наконец добрались до нашей хозяйки. Она, раскрасневшаяся от работы, открывала ворота просторного, расчищенного от снега двора.
— Заходите, Миша звонил, сказал, что вы сегодня приедете.
Миша — это сын Виктории Антоновны. Он друг Александра.
4 марта. 15 градусов мороза. Всего лишь полдень, а мы уже разместились в отведенных для нас шикарных апартаментах с телевизором и огромной кроватью, наелись отменных хозяйкиных разносолов и, взяв рыбацкий скарб, выходим на улицу. Провожая нас, Виктория Антоновна сняла ключи с гвоздя и произнесла незабываемую фразу:
— Погодите, пойду отомкну озеро.
Она спустилась по узким ступенькам вниз, открыла замок калитки в проволочном заборе и выпустила нас на простор Селигера. Направляемся к острову, который виднеется сразу за сосновым мысом. Он также покрыт красивой шапкой хвойного леса, о которой Александр сказал, что этой прическе позавидовала бы любая женщина.
Вначале устанавливаем поставушки на налима и жерлицы на щуку — места в проливе и справа от острова, на наш взгляд, наиболее подходящие. К тому же Виктория Антоновна успела показать нам карту налимьих мест, изготовленную ее покойным мужем.