Все о страсти
Шрифт:
Он уронил бумаги рядом со своим стулом. Поднявшись, повернул стул к окну, уселся и притянул ее к себе.
Глубокий вырез ее платья был целомудренно прикрыт фишю из прозрачного газа, с пуговицами и широко распахнутым воротничком. Обхватив ее талию, он наклонил голову и коснулся кончиком языка ложбинки между грудей. Провел языком дорожку, ощущая дрожь ее тела, и припал губами к ямочке между ключицами, словно ставя раскаленное клеймо на коже.
Она принадлежала ему, всецело, безоговорочно, и он… кажется, он начинал верить, что сможет принадлежать
В течение нескольких секунд атмосфера в маленькой комнате из политически накаленной превратилась в нестерпимо страстную. Нестерпимо эротическую.
Это была его идея, с которой она радостно согласилась, прежде чем подчиниться его команде и повернуться лицом к окну. Он слегка приподнял ее, усадил к себе на колени и снова провел губами по ее плечу, шее, к чувствительному местечку за ушком.
— Сожми подлокотники кресла.
Она, не колеблясь, повиновалась.
Он выглянул в окно:
— Видишь тот большой дуб прямо впереди?
Франческа кивнула.
— Смотри на верхние ветки. Не отводи глаз. Не думай ни о чем другом. Только об этих ветках.
Отпустив ее талию, он слегка обвел кончиками пальцев соблазнительные очертания ее грудей. Она дернулась.
— Сосредоточься на ветках.
— Но… но они голые, — пробормотала она, ерзая.
— Хм-м… Нет, еще несколько листочков осталось.
Он немилосердно терзал ее. Одной рукой лаская груди, он старательно избегал касаться ее сосков. Пальцы едва дотрагивались до тонкой ткани. Тело Франчески горело как в огне. Груди набухли и затвердели. Он видел, как тугие соски распирают лиф. Она снова заерзала.
— Ты сосредоточилась на ветках?
— Но, Джайлз…
— Думай о том, какие они голые.
Она тоже хотела бы быть обнаженной, как эти ветки; он и сам это знал, но не таков был импровизированный сценарий сегодняшнего дня. Он нежно сжал ее груди, словно проверяя на упругость, но тут же отнял руки.
— Совершенно голые.
Он кончиками пальцев сжал ее соски, сначала мягко, потом все сильнее. Она охнула и откинула голову.
— Совершенно обнаженные.
Он стиснул, потом тут же отпустил и снова стал дразнить легкими касаниями.
— Продолжай наблюдать за ветками.
Он повторял и повторял пытку, а она, добровольная жертва, с радостью подчинялась, но вскоре тяжело задышала и, раскрасневшись, обмякла.
— Я хочу, чтобы ты был во мне.
— Знаю.
— Ну и?.. — капризно бросила она.
Он скривил губы.
— Приподнимись.
Она выполнила приказ. Он поднял ее юбки, нижние юбки и сорочку и сунул руки под белую пену ткани, наслаждаясь упругостью полушарий, и с удовлетворенным вздохом ощутил влажность лона. Потом, стиснув ее бедро одной рукой, он осторожно сжал пухлый холмик.
Франческа задохнулась. Руки мгновенно ослабли. Он потянул ее вниз, и она охнула, вжавшись всем весом в его ладонь. Открытая его прикосновению.
Длинные пальцы скользнули внутрь, Сердце Франчески бешено заколотилось. Она принялась извиваться, перекинув ногу через его колени, чтобы до конца
— Нет. Сиди, как сидела. Скромно.
Скромно?! Да она дышать не может!
Обе его руки были под юбкой: одна осторожно мяла живот, другая раздвигала набухшие складки.
Она чувствовала, какой стала горячей и скользкой. Обнаженные бедра и попка прижимались к ткани его брюк — постоянное напоминание о ее уязвимости.
— Продолжай изучать дерево.
Она с присвистом втянула воздух, подняла голову и устремила взгляд на голые ветки.
Один палец проник внутрь. Она вцепилась в подлокотники, готовясь к новой атаке. Горло перехватило. Он погладил ее и окунулся еще глубже. Она напряглась, сжалась, изнемогая от сладкой боли. Больше! Она хочет больше!
К первому пальцу присоединился второй. Ее тело мгновенно среагировало, — жадно, страстно: она достигла точки странной отрешенности, когда могла наслаждаться, чувствовать и в то же время наблюдать. Он продвинулся еще глубже, пальцы продолжали шевелиться.
— Нет! — выдохнула она, отчаянно тряся головой.
Он и не подумал останавливаться.
— Требовательная женщина!
Его тон был серьезен, почти мрачен. Издевательски мрачен.
Он прижал ладонь к ее влажным складкам и замер.
— Ты по-прежнему сосредоточена на ветках?
Ее взгляд был устремлен в нужном направлении, но она уже ничего не видела.
— Да.
— Некоторые из них узловатые, верно?
Она вгляделась в сгущавшиеся сумерки, смутно сознавая, как он снимает руку с ее живота и расстегивает брюки, выпуская на волю истомившуюся плоть. Она мгновенно выпустила подлокотник и, заведя руку за спину, потянулась к нему.
Он шлепнул ее по пальцам.
— Сказано же тебе думать о ветках. Узловатых. Тех, что потолще и покрасивее.
Но у нее на уме был только один красивый, толстый и узловатый предмет, не имевший ничего общего с деревьями. С фамильными, возможно, но не обычными. Она смутно вспомнила, зачем пришла в библиотеку, и тут же снова все забыла, вынуждая себя вглядываться в дерево.
Его рука властно легла на ее живот.
— Смотри на дерево. Сконцентрируйся на ветках.
Она ничего не понимала, но послушно делала, как он просил, заставляя разум и глаза сфокусироваться на голых ветках, находя узловатые толстые сучья.
Он слегка поднял ее, отодвинул назад, устраиваясь поудобнее… и опустил вниз.
И Франческа внезапно поняла, почему смотрит на деревья.
Он вынул пальцы, но рука оставалась внизу, направляя упругий ствол в гостеприимную расщелину. Сейчас он входил в нее медленно, неустанно наполняя, пока полностью не насадил на себя.
И она чувствовала каждый дюйм, каждое сиюсекундное ощущение, усиленное тем обстоятельством, что, поскольку ее мысли и чувства были заняты другим, предвкушаемое стало неожиданным. Он сделал все, чтобы ее нервное восприятие обострилось, чтобы она еще интенсивнее реагировала на его проникновение. Так оно и случилось.