Всё о великой войне
Шрифт:
Новые документы, открытые недавно в советских архивах, указывают, что решение о приостановке наступления на Берлин в феврале 1945 г. все-таки, видимо, было ошибочным. Дело в том, что в первой половине февраля 1945 г. в Генштаб Красной Армии поступило сообщение вначале от британского, а затем и американского командования о том, что немцы после отвода своих войск от Арденн в срочном порядке перебрасывают 6-ю танковую армию СС на Восточный фронт. Указывалось также, что основные немецкие силы сосредотачиваются северо-западнее Бреслау и в Восточной Померании и готовятся к нанесению контрудара по флангам 1-го Белорусского фронта. Уже вечером 12 февраля текст сообщения союзников был телеграфирован в штаб маршала Жукова. Угроза советским войскам, наступавшим на берлинском направлении, казалась очевидной. Германские танковые соединения действительно могли сотворить много бед и даже выйти в тыл 1-го Белорусского фронта.
Германское контрнаступление в марте 1945 г. было предпринято, однако не там, где оно ожидалось, а в Венгрии, в районе оз. Балатон. Именно туда была переброшена 6-я танковая армия СС. В конце марта советский Генштаб счел нужным уведомить командование союзников о том, что их информация о сосредоточении 6-й танковой армии СС в Померании и в районе северо-западнее Бреслау не подтвердилась. Сталин упоминал об этом факте в переписке с руководителями Англии и США. Но время ушло. Войска 1-го Белорусского фронта уже ввязались в сражения в Восточной Померании. Наступление на Берлин переносилось на апрель 1945 г.
Сегодня довольно сложно прояснить, что стояло за сообщением союзников о передислокации 6-й танковой армии — просто непроверенные сведения или преднамеренная дезинформация. Хорошо известно, что вопрос о взятии Берлина интенсивно обсуждался политическим и военным руководством СССР, Англии и США начиная с февраля 1945 г. и приобрел характер соперничества. 1 апреля 1945 г. в Москву в Ставку Верховного Главнокомандования были вызваны командующие 1-м Белорусским и 1-м Украинским фронтами маршалы Жуков и Конев.
«Так кто же будет брать Берлин, мы или союзники?» — задал им вопрос Сталин. Поводом для такой постановки вопроса были полученные в Москве сведения о том, что западные союзники создают для взятия Берлина группировку войск под командованием фельдмаршала Б. Монтгомери и развернули с этой целью подготовительные мероприятия.
«Берлин будем брать мы, — ответил Конев, — и возьмем его раньше союзников». Жуков сказал, что это готовы сделать войска 1-го Белорусского фронта, который имел к тому времени достаточно сил и был нацелен на Берлин с кратчайшего расстояния. По стечению обстоятельств именно в этот же день, 1 апреля, У. Черчилль направил Ф. Рузвельту следующую телеграмму: «Ничто не окажет такого психологического воздействия и не вызовет такого отчаяния среди всех германских сил сопротивления, как нападение на Берлин… Существует еще одна сторона дела, которую Вам и мне следовало бы рассмотреть. Русские армии, несомненно, захватят всю Австрию и войдут в Вену. Если они захватят также и Берлин, то не создастся ли у них слишком преувеличенное представление о том, что они внесли подавляющий вклад в нашу общую победу… Поэтому я считаю, что с политической точки зрения нам следует продвигаться в Германии как можно дальше на восток и что в том случае, если Берлин окажется в пределах нашей досягаемости, мы, несомненно, должны его взять…».
Телеграмма У. Черчилля была последней попыткой добиться пересмотра решения, принятого верховным главнокомандующим союзными силами в Европе Д. Эйзенхауэром о наступлении американских войск в направлении Лейпцига и Дрездена. Об этом он сообщил еще 28 марта 1945 г. в личном послании Сталину. Эйзенхауэр отклонил настойчивую просьбу Монтгомери о выделении ему 10 дивизий для наступления на Берлин. Комитет начальников штабов, а затем и президент Ф. Рузвельт поддержали решение главнокомандующего.
К этому времени в Москве разработка плана Берлинской операции в основных чертах уже была завершена. Она готовилась Генеральным штабом с участием командования и штабов 1-го и 2-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов. Наступление на Берлин назначалось на 16 апреля силами двух фронтов. 1-й Белорусский фронт должен был наносить главный удар с кюстринского плацдарма силами четырех общевойсковых и двух танковых армий. Развивать успех, вводя дополнительные резервные соединения, предполагалось как в направлении самого Берлина, так и в обход его с севера и северо-запада. Перед войсками Жукова находилась сильно укрепленная полоса немецкой обороны на Зееловских высотах, преодолеть которую было очень непросто. 1-му Украинскому фронту предстояло прорываться несколько южнее Берлина и наступать в направлении р. Эльба на соединение с передовыми частями западных союзников. Командующему 1-м Украинским фронтом И. Коневу ставилась и еще одна задача: частью сил нанести удар по Берлину с юга. При этом разграничительная линия между 1-м Белорусским и 1-м Украинским фронтами была доведена только до г. Люббен (60 км юго-восточнее
Готовя операцию, Жуков особое внимание уделял достижению ее внезапности. Предусматривался целый комплекс мер по дезинформации противника, массированному введению в сражение сил и средств, организации разведки боем перед началом наступления. Чтобы ошеломить противника, родилась идея проведения главной атаки за два часа до рассвета с применением прожекторов для освещения пути своим войскам и ослепления противника. Вот что маршал Жуков рассказывал о тех событиях уже после операции, на своей первой пресс-конференции, устроенной для иностранных журналистов в поверженном Берлине 7 июня 1945 г.:
«К этому заключительному и решающему сражению мы провели серьезную подготовку. Мы подтянули достаточно технических средств и рассчитали все детали операции наверняка… сосредоточили крупные силы артиллерии, танков, авиации, чтобы можно было в кратчайший срок сломить сопротивление противника и быстро овладеть самим Берлином. Особое внимание было обращено на точное взаимодействие всех родов войск. Конечно, немцы ждали нашего удара на Берлин. Мы знали это хорошо и очень долго думали над тем, как бы в этих условиях организовать внезапный удар для противника. Для достижения этой цели я, как командующий операцией, выбрал ночной способ атаки всем фронтом, чего немцы, по показаниям пленных, не ожидали. Немецкое верховное командование было уверено, что главная атака Красной Армии невозможна ночью… Большую роль в успехе ночной атаки сыграло одно техническое новшество. Чтобы помочь танкам и пехоте лучше ориентироваться в ночной атаке, мы организовали по всему фронту прожекторный подсвет пути для наступающих колонн. Одновременно наши прожектора не только подсвечивали путь наступающим войскам, но и ослепляли противника, который вследствие этого был лишен возможности вести точный прицельный огонь. Примерно на каждые 200 метров действовал один мощный прожектор».
16 апреля войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов перешли в наступление. 2-й Белорусский фронт (командующий К. Рокоссовский) начал наступление 18 апреля. Его действия также имели большое значение для взятия Берлина, поскольку прикрывали правый фланг советских ударных сил.
Войска Жукова довольно быстро преодолели первую оборонительную полосу обороны. Их наступление поддерживали до 4 тыс. танков, 22 тыс. стволов артиллерии, около 4 тыс. самолетов. Только за первые сутки операции было произведено 15 тыс. самолето-вылетов для бомбардировки позиций врага. Однако с наступлением рассвета немцы пришли в себя, и их сопротивление по мере приближения к Зееловским высотам стало возрастать. На удержание этих высот, являвшихся ключом к Берлину, противник бросил главные силы. Здесь советские войска понесли особенно большие потери. Тем не менее положительным моментом являлся тот факт, что немецкое верховное командование, опасаясь прорыва советских ударных соединений на этом участке, бросило сюда практически все резервы, находившиеся под Берлином, и даже вывело часть войск, предназначенных для непосредственной обороны самой столицы Германии. Как впоследствии отмечал Г. Жуков, в этом состоял «большой просчет» противника: «Подходящие из Берлина и его окрестностей резервы были разгромлены нашей авиацией и танками. Поэтому когда наши войска ворвались в Берлин, то некоторые районы города оказались оголенными, в частности, в отношении зенитных орудий. Выведя резервы из района Берлина, противник нарушил непрерывную линию обороны, ослабил эту оборону столицы и уже не смог устоять против мощного натиска наступающих…».
К исходу 21 апреля соединения 2-й гвардейской танковой, 3-й и 5-й ударных армий 1-го Белорусского фронта вышли на северо-восточную окраину Берлина. Часть войск фронта, обойдя город с севера, продвигалась к Эльбе.
Следует отметить, что войска 1-го Украинского фронта маршала Конева встречали на пути своего продвижения несколько меньшее сопротивление. Уже к исходу 18 апреля войска фронта завершили прорыв нейсенского рубежа обороны, форсировали р. Шпрее и обеспечили условия для окружения Берлина с юга. За день до этого И. Конев направляет телеграмму командующим 3-й и 4-й гвардейских танковых армий генералам П. Рыбалко и Д. Лелюшенко, в которой нацеливает их на взятие Берлина. Он требует от них не ввязываться в затяжные и лобовые бои, смелее продвигаться вперед. А 20 апреля Конев и Жуков направляют своим подчиненным соединениям практически одинаковые приказы: «Первыми ворваться в Берлин».