Все о внешней разведке

Колпакиди Александр Иванович

С июня 1921 г. М. А. Аллахвердов — заместитель началь­ника ОО Памирской военно-политической экспедиции, за­дачей которой было установление советской власти на Памире. В январе 1923 г. как хорошо зарекомендовавший себя сотрудник местных органов госбезопасности, имеющий опыт практической работы в Средней Азии, переведен на работу в Восточный отдел ОГПУ в Москве. Владел армянс­ким, узбекским, персидским, французским, английским языками.

По окончании в 1925 г. заочного отделения восточного факультета Военной академии РККА (с конца 1925 г. — им. Фрунзе) направлен на разведывательную работу в Иран (под дипломатическим прикрытием — секретарь консуль­ства в Керманшахе). В 1928 г. М. А. Аллахвердов становится резидентом ИНО в Иране. В этом качестве он ведет боль­шую работу по проникновению в ряды антисоветской

эмиграции и действовавших с территории Ирана против СССР турецкой, германской, японской и польской разве^: док, приобретает ценную агентуру в иранских правящих кругах.

В 1930 г. возвращается в СССР, работает в центральном аппарате ИНО ОГПУ.

После прихода Гитлера к власти в условиях резко обо­стрившейся, международной обстановки в 1933—1934 гг. М. А. Аллахвердов — нелегальный резидент в Австрии (Вена), Швейцарии (Цюрих) и Франции (Париж). В 1934— 1936 гг. он легальный резидент в Афганистане; в 1936— 1938 гг. — легальный резидент в Турции. Находясь в этих странах, он проделал большую работу по пресечению под­рывной работы антисоветской эмиграции и иностранных разведок против СССР.

С 1938 г.— в центральном аппарате, затем в немецком отделении 5-го отдела.

В феврале — марте 1941 г. М. А. Аллахвердов выезжает в Белград, где участвует в подготовке и осуществлении пере­ворота против прогермански настроенного правительства Югославии. С апреля 1941 г. он начальник информационно­го отделения 1-го (немецкого) отдела 1-го управления НКГБ СССР.

С началом Великой Отечественной войны М. А. Аллах­вердов под оперативным псевдонимом Заман вновь стано­вится легальным резидентом в Афганистане. Под его руко­водством была раскрыта сеть германской агентуры и в тес­ном взаимодействии с британской разведкой парализована деятельность германских и японских спецслужб в этом ре­гионе.

По возвращении в Москву в декабре 1943 г. М. А. Аллахвердов стал первым начальником вновь созданного инфор­мационного отдела 1-го управления НКГБ СССР.

В 1945 г. выезжал в Швейцарию для выполнения специ­ального задания.

С ноября 1947 г. по 1955 г. — заместитель начальника по учебной и научной части Высшей разведывательной школы КИ при СМ СССР, МГБ СССР, МВД СССР, КГБ при СМ СССР.

В 1955 г. уволен в отставку по выслуге лет.

Скончался в Москве. Награжден орденами Ленина, Красного Знамени, «Знак Почета», Отечественной войны 1-й степени, многими медалями, знаком «Почетный со­трудник госбезопасности».

Полученная сводка, имевшая название «Календарь сообщений Корсиканца и Старшины», представляла со­бой десять страниц убористого машинописного текста, где были перечислены даты получения Корсиканцем и Старшиной наиболее важной информации, указаны лица, от которых она поступала, и дано ее краткое содержание. К сожалению, советское руководство не полностью использовало поступающую по каналам раз­ведки информацию. Возможно, немалую роль сыграли в этом акции по дезинформации, которые активно ве­лись немцами и в которых участвовали лично Гитлер, Геринг и Геббельс. Так, через подставленного гестапо резиденту НКВД в Берлине Амаяку Кобулову (Захар) агента Ореста Берлинкса (Лицеист), которого контро­лировал лично Риббентроп, в Москву была подброше­на дезинформация относительно концентрации немец­ких войск у границы СССР. Согласно ей войска сосре­доточиваются на Востоке, чтобы нанести внезапный и решительный удар по Великобритании. «Мы во время мировой войны умели путем колоссальных перебросок войск замаскировать действительные намерения немец­кого командования». Именно такое официальное объяс­нение, по словам Лицеиста, он получил 4 марта 1941 года от полковника Блау из ОКВ.

Попадались на дезинформацию и Харнак с Шульце-Бойзеном. В апреле 1941 года Корсиканец сообщил Короткову, «что на одном из совещаний ответственных должностных лиц из министерства экономики предста­витель отдела печати Кролл заявил следующее:-«СССР будет предложено присоединиться к державам оси Бер­лин— Рим и напасть на Англию. В качестве гарантии будет оккупирована Украина и, возможно, Балтийские государства тоже» ^[57] .

А в мае 1941 года было получено сообщение

от Стар­шины, подтверждавшее предположение Москвы, что на­падению Германии будет предшествовать некий ульти­матум:

57

Ц а р е в О., Костелло Д. Указ. соч. С. 93.

«Вначале Германия предъявит Советскому Союзу уль­тиматум с требованием более широкого экспорта в Гер­манию и отказа от коммунистической пропаганды. В ка­честве гарантии удовлетворения этих требований в про­мышленные и хозяйственные центры и предприятия Ук­раины должны быть посланы немецкие комиссары, а некоторые украинские области должны быть оккупиро­ваны немецкой армией. Представлению этого ультимату­ма будет предшествовать «война нервов» в целях демора­лизации Советского Союза» ^[58] .

58

Там же. С. 93-94.

16 июня Короткое передал в Москву донесение Стар­шины о том, что люфтваффе получила боевой приказ. Сообщение заканчивалось следующими словами: «Все германские военные мероприятия по подготовке воору­женного нападения на Советский Союз полностью за­кончены, и удара можно ожидать в любое время». Руко­водство НКВД немедленно передало сообщение И. Ста­лину. Но тот наложил на донесение следующую резолю­цию: «Товарищу Меркулову. Можете послать свой источ­ник из военно-воздушных сил Германии к... матери. Это не источник, а дезинформатор. И. Сталин» ^[59] .

59

Там же. С. 90.

На следующий день, 17 июня, Сталин вызвал к себе наркома госбезопасности Меркулова и начальника внеш­ней разведки Фитина! По словам Фитина, встреча про­исходила следующим образом:

«В кабинете Сталин был один. Когда мы вошли, он сразу обратился ко мне: «Начальник разведки, не надо пересказывать спецсообщение, я внимательно его про­читал. Доложите, что за источники это сообщают, где они работают, их надежность и какие у них есть возмож­ности для получения столь секретных сведений». Я под­робно рассказал об источниках информации. Сталин хо­дил по кабинету и задавал различные уточняющие воп­росы, на которые я отвечал. Потом он долго ходил по кабинету, курил трубку и что-то обдумывал, а мы с Меркуловым стояли у дверей. Затем, обратившись ко мне, он сказал: «Вот что, начальник разведки. Нет нем­цев, кроме Вильгельма Пика, которым можно верить. Ясно?» Я ответил: «Ясно, товарищ Сталин». Далее он сказал нам: «Идите, все уточните, еще раз перепроверь­те эти сведения и доложите мне» ^[60] . Разумеется, фраза Сталина о Вильгельме Пике не означает, что тот имел сведения, отличные от получае­мых советской разведкой. Просто этим Сталин отметил, что информаторы ИНО были не коммунистами, а чле­нами НСДАП, офицерами вермахта, и поэтому их све­дения могут быть дезинформацией.

60

Байдаков А. По данным разведки... // Правда. 1989. 8 мая.

Так почему же Сталин до последней минуты не ве­рил во внезапное немецкое нападение которое должно вот-вот начаться и о котором ему докладывали как ИНО НКВД, так и Разведупр РККА, направившие с июля 1940 по июнь 1941 года в общей сложности около 120 со­общений о военных приготовлениях Германии? Здесь, как нам кажется, надо учесть следующие факторы.

В июне 1932 года-канцлер Франц фон Папен вел тайные переговоры с Францией о возможности тайного соглашения между Германией, Францией и Польшей против СССР. Советская разведка получила сведения о ходе переговоров от агента в окружении известного пред­принимателя Флик-Штегера, известного своими близ­кими связями с фон Папеном, и 24 июня 1932 года до­ложила Сталину следующее: