Все обещало мне его

Ахматова Анна Андреевна

* * *

Каждый день по-новому тревожен,Все сильнее запах спелой ржи.Если ты к ногам моим положен,Ласковый, лежи.Иволги кричат в широких кленах,Их ничем до ночи не унять.Любо мне от глаз твоих зеленыхОс веселых отгонять.На дороге бубенец зазвякал —Памятен нам этот легкий звук.Я спою тебе, чтоб ты не плакал,Песенку о вечере разлук.1913

* * *

Мальчик

сказал мне: «Как это больно!»И мальчика очень жаль…Еще так недавно он был довольнымИ только слыхал про печаль.А теперь он знает всё не хужеМудрых и старых вас.Потускнели и, кажется, стали 'yжеЗрачки ослепительных глаз.Я знаю: он с болью своей не сладит,С горькой болью первой любви.Как беспомощно, жадно и жарко гладитХолодные руки мои.1913. Осень

* * *

Высокие своды костелаСиней, чем небесная твердь…Прости меня, мальчик веселый,Что я принесла тебе смерть. —За розы с площадки круглой,За глупые письма твои,За то, что, дерзкий и смуглый,Мутно бледнел от любви.Я думала: ты нарочно —Как взрослые хочешь быть.Я думала: томно-порочныхНельзя, как невест, любить.Но все оказалось напрасно.Когда пришли холода,Следил ты уже бесстрастноЗа мной везде и всегда,Как будто копил приметыМоей нелюбви. Прости!Зачем ты принял обетыСтрадальческого пути?И смерть к тебе руки простерла.Скажи, что было потом?Я не знала, как хрупко горлоПод синим воротником.Прости меня, мальчик веселый,Совенок замученный мой!Сегодня мне из костелаТак трудно уйти домой.1913. Ноябрь

* * *

М. ЛозинскомуОн длится без конца – янтарный, тяжкий день!Как невозможна грусть, как тщетно ожиданье!И снова голосом серебряным оленьВ зверинце говорит о северном сиянье.И я поверила, что есть прохладный снегИ синяя купель для тех, кто нищ и болен,И санок маленьких такой неверный бегПод звоны древние далеких колоколен.1912

Голос памяти

О. А. Глебовой-Судейкиной

Что ты видишь, тускло на стену смотря,В час, когда на небе поздняя заря?Чайку ли на синей скатерти воды,Или флорентийские сады?Или парк огромный Царского Села,Где тебе тревога путь пересекла?Иль того ты видишь у своих колен,Кто для белой смерти твой покинул плен?Нет, я вижу стену только – и на нейОтсветы небесных гаснущих огней.1913. ИюньСлепнево

* * *

Я научилась просто, мудро жить,Смотреть

на небо и молиться Богу,И долго перед вечером бродить,Чтоб утомить ненужную тревогу.Когда шуршат в овраге лопухиИ никнет гроздь рябины желто-красной,Слагаю я веселые стихиО жизни тленной, тленной и прекрасной.Я возвращаюсь. Лижет мне ладоньПушистый кот, мурлыкает умильней,И яркий загорается огоньНа башенке озерной лесопильни.Лишь изредка прорезывает тишьКрик аиста, слетевшего на крышу.– И если в дверь мою ты постучишь,Мне кажется, я даже не услышу.1912

* * *

Здесь все то же, то же, что и прежде,Здесь напрасным кажется мечтать.В доме, у дороги непроезжей,Надо рано ставни запирать.Тихий дом мой пуст и неприветлив,Он на лес глядит одним окном.В нем кого-то вынули из петлиИ бранили мертвого потом.Был он грустен или тайно-весел,Только смерть – большое торжество.На истертом красном плюше креселИзредка мелькает тень его.И часы с кукушкой ночи рады,Все слышней их четкий разговор.В щелочку смотрю я. КонокрадыЗажигают под холмом костер.И, пророча близкое ненастье,Низко, низко стелется дымок.Мне не страшно. Я ношу на счастьеТемно-синий шелковый шнурок.1912. Май

Бессонница

Где-то кошки жалобно мяукают,Звук шагов я издали ловлю…– Хорошо твои слова баюкают:Третий месяц я от них не сплю.Ты опять, опять со мной, бессонница!Неподвижный лик твой узнаю.Что, красавица, что, беззаконница?Разве плохо я тебе пою?Окна тканью белою завешены,Полумрак струится голубой…Или дальней вестью мы утешены,Отчего мне так легко с тобой?1912

* * *

Ты знаешь, я томлюсь в неволе,О смерти Господа моля.Но все мне памятна до болиТверская скудная земля.Журавль у ветхого колодца,Над ним, как кипень, облака,В полях скрипучие воротца,И запах хлеба, и тоска.И те неяркие просторы,Где даже голос ветра слаб,И осуждающие взорыСпокойных, загорелых баб.1913. Осень

* * *

Углем наметил на левом бокуМесто, куда стрелять,Чтоб выпустить птицу – мою тоскуВ пустынную ночь опять.Милый! Не дрогнет твоя рука,И мне недолго терпеть.Вылетит птица – моя тоска, —Сядет на ветку и станет петь.Чтоб тот, кто спокоен в своем дому,Раскрывши окно, сказал:«Голос знакомый, а слов не пойму», —И опустил глаза.31 января 1914Петербург