Все оттенки красного
Шрифт:
— Душно-то как, — тихонько всхлипнула Олимпиада Серафимовна. — Как же душно!
— Прохладно, — поежилась Вера Федоровна, не расставаясь с шалью.
— Господи, что будет? — простонала Наталья Александровна. — Кто-нибудь читал уголовный кодекс? Состояние убийцы не конфискуют случайно в пользу государства? Не останемся ли мы теперь ни с чем?
— Да помолчи ты! — поморщилась Нелли Робертовна. — Не говори ерунды!
— Но я же никогда не имела дела с милицией! Ведь теперь получается,
— Мама, ты недавно давала взятку налоговому инспектору, — напомнил Егорушка. — Разве он не милиция?
— Егор! — тут же взвизгнула его мать.
— Значит, у вас есть опыт, Наталья Александровна, — усмехнулся Эдик. — Научите нас. Может, и удастся замять дело?
— Может быть, нам сказать, что он застрелился? — нерешительно высказалась Вера Федоровна.
— Я тоже думаю, что… — поддержала, было, ее Наталья Александровна, но тут на улице, за высоким кирпичным забором, отчетливо послышался звук мотора.
— Кажется, едут, — прервав ее, поднялась из кресла Нелли Робертовна. Потом обвела взглядом присутствующих: — Я всех вас очень попрошу не вытаскивать на свет божий грязное белье. Говорите как можно меньше. В конце концов, последнее время все желали ему смерти.
— При матери,— простонала Олимпиада Серафимовна. — Как ты можешь при матери! Ведь у тебя никогда не было детей, ты не можешь знать, что это такое!
Нелли Робертовна не ответила; От ворот к особняку шли трое мужчин: двое в штатском и один в милицейской форме, похоже, что участковый. Следом за ними еще какие-то люди, которые несли какое-то оборудование. За высоким забором снова что-то зарокотало, похоже подъехала еще одна машина. И слово «убийство» словно бы материализовалось из воздуха, стало весомым, зримым, повторяемым этими чужими людьми бесконечно и на все лады.
Приехавшие поднялись на веранду.
— Старший оперуполномоченный капитан Платошин, — буркнул человек в штатском, что был постарше. — Кто звонил? Где труп?
— Там, — неловко дернулась Нелли Робертовна. — В кабинете.
Ни на кого не глядя, Платошин протопал в кабинет, коллеги двинулись следом за ним. Оставшиеся на веранде обитатели дома замерли в напряженном ожидании.
В кабинет больше никого не пускали. Казалось, что время остановилось, и что этот длинный летний день будет длиться теперь бесконечно, а короткая ночь никого не спасет, не принеся покоя и облегчения.
— Как все было? — первой этот вопрос капитан Платошин задал Нелли Робертовне Листовой.
— Его бывшая жена… Наталья Александровна очень громко говорила, и Георгий… Она выбежала на веранду и сказала, что у него есть пистолет.
— Значит, они ссорились, и Георгий Эдуардович Пригрозил ей оружием? Так?
— Я не знаю. Меня там не было. Просто я хотела уточнить тот момент, когда
— Всем?
— Да.
— Включая вашу домработницу и шофера?
— Причем здесь они?
— Вы хотите сказать, что это дело семейное? Что только кто-то из членов семьи мог выстрелить в хозяина дома?
— Он пока не хозяин. То есть наследство должно быть поделено между ним и Марусей. Дочерью моего… покойного мужа. То есть, должно было быть поделено, но теперь…
— Значит она — самый заинтересованный в его смерти человек, так?
— Зачем вы так?
— Но ведь именно ее застали с пистолетом в руках возле потерпевшего.
— Я не могу себе представить, что Маруся — убийца. Не могу.
— Хорошо. Где вы были в момент выстрела?
— Я? У себя в комнате.
— Одна?
— Да.
— Кто первым вошел в кабинет? После того как девушка подняла с пола пистолет?
— Кажется… Олимпиада Серафимовна. Да. Когда я спустилась, она уже была в кабинете. Потом Наталья Александровна.
— Но с чего вы взяли, что первая появилась там раньше второй?
— Не знаю. Вы у них спросите.
— Значит, вы пришли третьей? А потом?
— Эдик и Егор. Потом Настя и Вера Федоровна. Кажется.
— Кажется?
— Да что я, по сторонам смотрела?! Поймите вы. Мы все думали только о том, что Георгий умер!
— Убит. Что кто-то его убил.
— Эта девочка просто не могла… Не могла.
— Выясним. А кто, по-вашему, мог?
— Не знаю. Никто.
— Никто не мог, а в кабинете лежит труп.
— Может быть, это было самоубийство?
— А причины? Человек получил огромное наследство, он здоров, у него семья… А что у нас с семейной жизнью?
Нелли Робертовна замолчала надолго. Не сказать? Все равно узнают.
— Так что? — мягко, но настойчиво повторил свой вопрос капитан.
— Он, кажется, собирался жениться.
— Вот видите. А вы о самоубийстве говорите! Так и запишем: «собирался жениться». Вам надо пройти дактилоскопию.
— Что!?
— Как всем, живущим в этом доме. На пистолете могут оказаться отпечатки пальцев. Это убийство, Нелли Робертовна, и не надо на меня так смотреть.
— Как угодно…
… — Так. Олимпиада Серафимовна Листова. Вы кем приходитесь потерпевшему?
— Я мать, — (жалобный звон качнувшихся серег).
— Скажите, вы первой вошли в кабинет?
— Первой? Там уже была эта Маруся. С пистолетом. Скажите, зачем? Зачем она убила моего сына?
— А вы что видели, как она стреляла?
— Если бы я это видела, я бы сама кинулась под дуло пистолета! Я подставила бы свою собственную грудь! Я бы не допустила! Я мать!