Все пиарщики делают это!
Шрифт:
Васька напряглась. Не забыла, что Перцель именно там и работает.
– А разве Минфин – самостоятельный игрок во всей этой кремлевской каше?
– Там все странно у них... – смущенно пожал плечами Миша. – Во-первых, в этой группировке, естественно, не весь Минфин числится. Я даже не могу сказать, кто в нее входит, а кто нет. У них там все под грифом секретности, чуть ли не специальные знаки, чтобы узнавать своих. Сектантские замашки. Но цели-то вполне очевидные и понятные – у них хорошие связи с Западом, и они хотят их всемерно укреплять...
–
– Ну, наверное, нет. Просто продать Западу все на корню.
– А кто их кандидат?
Финансовый аналитик Миша хмыкнул и дернул себя за ухо.
– Ходят слухи, что они поставили на Погодина. Но, я же говорю, там такая секретность... Может, уже передумали. Я бы на их месте переиграл, пока не поздно. Что толку работать с заведомо непроходным кандидатом? Так они до Стабфонда точно не доберутся.
– Ну, давайте – за секреты... – предложила я, поднимая бокал.
Пожалуй, это не самое худшее, что мы могли услышать. Значит, Перцель, работая в Минфине, до последнего времени не входил в это «тайное сообщество». Значит, в преддверии выборов он зачем-то понадобился там. И есть серьезные подозрения, что альтернативный масонский кандидат в президенты – все-таки Погодин.
Да уж, серьезные дела при свете не делаются...
Я залпом допила вино из бокала и налила еще. Не то чтобы у меня еще оставались идеалы, в конце концов, у нас в конторе много лет висел плакат: «Не пойду на выборы – все кандидаты пидоры!» Но за бокалом вина осознать, что твой любимый мужчина планирует продаться Западу – не самое приятное открытие. Я так устала, что захотела срочно забыть о фондах, масонах, о Петрове, о городе Северске, где нет круглосуточных продуктовых магазинов...
– Кстати, – оживился Миша, вспомнив с новым бокалом новую деталь, – есть проект – передать Стабфонд в управление частной управляющей компании. Кажется, бельгийской. Минфин активно продвигает этот проект. Правда, непонятно в этом случае, кто будет ручаться за его сохранность...
Мы загрустили и перешли на бренди. Под бренди мы с Васькой рассказали пару миниатюр о выборах на Украине. В частности, как кандидат в Верховную Раду подрался на штабном совещании с собственным батькой, и тот ловко разбил ему нос – чем сделал сына-кандидата непригодным для фотосессии как минимум на неделю. О том, какое нижнее белье предпочитает Юлия Петрушенко. О том, как премьер Якубович, перебрав массандровских вин, ловил инопланетян на пике Ай-Петри. Или как кандидат Пролейко перед прямым эфиром раскусил от волнения вставную челюсть...
У нас чудесная работа. Всегда есть чем развлечь друзей, не прибегая к историям о собственной загубленной жизни.
Румяный Миша был впечатлен, слушал меня, порхая ресницами, и пил, как губка. Даже удивительно, сколько может выпить приличный человек. Васька задремала в кресле. Славка царапал стол ножом.
– Хули ты делаешь, Слава, – со всей возможной деликатностью заметил хозяин.
– Конечно, – обиделся пьяный Славка, – все вы тут...
Но красивого скандала а-ля рюс не получилось. Потому что зазвонил телефон. Мой телефон. Славка цапнул трубку.
– Аллоооу! – игриво протянул он. – Кого? Дарью? Ах, Дарью... Тут валяется, под столом. А вы, собственно, кто?
Я выхватила трубку. В ней шипел Гарик.
– Дарья. Где. Вы. Находитесь.
– Гарик, – умильно начала я, осознавая, что голос мой со стороны звучит даже пьянее, чем я себя чувствую, – у нас все, апппсолютно все под контролем!
– Дарья, где вы?!
– Мы... тут... – Я задумалась. – В комнате.
– Даша! Нам срочно нужна листовка! Белинский в лице Данилы Мерзлякова позволяет себе хамские антипетровские высказывания. Он думает, что в Сибири можно все, и что реакция Кремля будет отсроченной. Даша! Мы должны доказать, что это не так, и ударить Данилу хуком слева!
– А йййя тут при чем? Если хук слева...
– Я фигурально выражаюсь! – прошипел Гарик. – Нужна листовка, сегодня ночью.
– Гарик, понимаешь, мы тут... обсуждаем проблемы Стабфонда... случайно заехали довольно далеко и заблудились!
– Тебе не кажется, что это хуевая отмазка?!
– Конечно, ты терпимо относишься только к себе!
– Еще бы! – крикнул он и бросил трубку.
Я посидела несколько секунд, мысленно продолжая диалог с Гариком. Когда в моем воображении он сказал: «Понимаю. На вашем месте я бы тоже полетел», – я почувствовала, что вполне заслуживаю еще бренди. Который, к сожалению, кончился. Но Миша вдохновенным жестом уже смешивал водку с коньяком.
Мы еще успели спеть песню «Ой, мороз, мороз...» и обсудить Интернет-конференцию кандидата Петрова.
– Какие у нас, блядь, вопросы, такая и страна... – в пьяном унынии заявил Славка. – И если мы его спрашиваем не про сраную политическую стратегию, а про гигантского спрута, которого выловили в Тихом океане, или про приворотную магию...
– А чего там со спрутом? – живо заинтересовался Миша.
– Спрут как спрут – голова, два уха. Не в том дело, Миха! А дело в том, что нет у нас национального самосознания!
– А нормальный человек кандидату не напишет!
– А нормальный человек в кандидаты не пойдет!..
– А вот сейчас позвоним Петрову и спросим... спросим его, сукиного сына... Дашка, у тебя есть телефон Петрова?!
Дальше разговор слился в мычание. Славка что-то бормотал про беременного Петрова, которому нужно позвонить. Срочно. И про новую метлу. Миша, между прочим, сообщил, что решил на мне жениться. Сполз под стол, опрокинув на себя пиалку с коньяком, и уснул. Интересно, почему на мне, а не на Ваське? Жениться обычно собираются на Ваське. Наверное, потому что она уже дрыхнет...
Потом было пять часов утра, и я уснула на полу в ванной.