Все по-честному
Шрифт:
Это была не Лори. Это был Дэн Лапейн. Шесть футов сексапильной плоти, сияющие сапфирами глаза, небрежно расстегнутый ворот рубашки… и громадный букет бордовых, почти черных роз. Розы одуряюще пахли, но даже их аромат не в силах был заглушить гораздо более резкий и интенсивный запах виски.
Дэн небрежно сунул букет ошеломленной «Мэри Лу, старушке», а потом вдруг нахмурился и заглянул ей через плечо.
– Пардон, пардон, я, кажется, не вовремя?
– Нет!
Она судорожно оглянулась. Все правильно.
– Проходи. Я одна, и никаких планов ты не нарушил.
– То-то же! Ох…
– Дэн, ты в порядке?
– Нет! Я совсем даже не в порядке. Я в полном беспорядке. У тебя, кстати, виски есть?
– Нету… у меня есть шампанское, сангрия и пиво. Безалкогольное.
– Безалкогольное пиво – это не пиво.
– Еще у меня есть немного грушевого шнапса, нас с Лори угостил однокурсник… Я добавляю его в пирожные.
– Ужас какой! Мэри Лу, старушка, это почти преступление. Шнапс – и пирожные! Ха! Немец сказал бы – фуй! Тащи его сюда немедленно.
С этими словами Дэн Лапейн прошествовал в квартиру и с облегчением повалился на диван, уронив с него часть подушек.
Мэри Лу проскакала на кухню, нашла подходящую вазу и поставила в нее цветы. Потом не удержалась и зарылась в их ароматную прохладу лицом. Цветы от Дэна Лапейна…
– Старушка, ответь мне коротко, но честно: ведь ты женщина? Ну, я имею в виду, чисто формально?
Мэри Лу грустно усмехнулась. Вполне естественно, что Дэн задает этот вопрос. Ведь он никогда не смотрел на Мэри Лу с ЭТОЙ точки зрения. И правильно делал – бесформенная кукла, замотанная в зеленый шелк, диван с подушками, старые фильмы… Совершенно нечем здесь прельститься.
А вот она все подмечала. У Дэна светлые волосы, в глазах всегда горит озорной огонек, а на щеке, когда он улыбается, появляется маленькая ямочка… а еще у него патологически не застегиваются верхние пуговицы на рубашке, и потому он выглядит потрясающе, немыслимо, безумно сексуально! И у него красивые руки. Мэри Лу против воли представила, как эти руки ее обнимают, отбрасывают в сторону зеленый халат, скользят по пылающей коже…
Она торопливо брякнула крошечную бутылочку со шнапсом перед Дэном и мягко поинтересовалась:
– Что же случилось? Вы с Кьярой поссорились?
– Ха! Поссорились! Хуже!
– Как это?
– Так это. Поссорились – можно помириться. Поссорились – это страсть, эмоции, чувства, а тут… Короче, старушка, меня кинули. Я, как дурак, покупаю эти чертовы розы, прихожу к любимой, можно сказать, женщине, намереваясь отвести ее в хороший ресторан, – и что я нахожу?
– Что ты находишь?
– Записку я нахожу! На ее собственной двери снаружи, пришпилена булавкой, висит записка. «Дорогой Дэн, прости, но я встретила другого»… Нет, это же надо! Другого! Футболиста!
– Надо же…
– И она, видите ли, боялась сказать мне лично, потому что я
– А ты расстроился?
– Честно? Не очень.
Мэри Лу ОЧЕНЬ осторожно присела рядом с Дэном на диванчик. Украдкой пожирая его взглядом, тихо и вкрадчиво произнесла:
– Может, все и к лучшему?
– Да, тебе легко говорить!
– Нет, ну правда? Ты запросто встретишь свою настоящую любовь…
– Кьяру я тоже считал настоящей.
– Кьяра никогда не любила тебя так, как я… как я полагаю, ты того заслуживаешь.
Дэн приоткрыл один глаз и с некоторым интересом уставился на Мэри Лу.
– Как это у тебя получается, старушка? Ты всегда умеешь сказать что-нибудь бодрящее…
Мэри Лу стиснула коленки и смущенно наклонила голову, чтобы волосы хоть немного прикрыли ее пылающие щеки. Дэн лениво накрутил на палец еще влажную темную прядь волос.
– Ты вообще классная девчонка, Мэри Лу. И симпатичная. Правда-правда, я всегда так считал.
С этими словами Дэн Лапейн решительно сгреб Мэри Лу Дженнингс в объятия и крепко поцеловал. Вряд ли этот поцелуй можно было отнести к романтическим лобзаниям, но Мэри Лу замерла в крепких объятиях вне себя от счастья. Между тем Дэн пришел в гораздо более жизнерадостное расположение духа и еще привольнее раскинулся на диване своей соседки-подружки.
– И вообще, вот сейчас мне уже кажется, что Кьяра была не очень-то и идеальная…
– Ну… да!
– У нее ноги были страшные.
– Не то чтобы страшные, но худые.
– И кривые. И еще она все время следила за калориями. Ужас какой-то! Во всех ресторанах требовала карту энергетической ценности.
– Наверняка питалась зеленым салатом…
– Только по праздникам. Бегала по утрам.
– Ужас!
– Ты не такая.
– Что ты!
– Ты – молодчина, Мэри Лу.
– Я…
– Счас еще раз поцелую, иди сюда…
Второй поцелуй вышел куда более долгим и значительно более осмысленным. После такого поцелуя уже можно надеяться на продолжение…
Внутренний голос сурово поджал губы и сообщил в пространство, что молодой человек нетрезв и потому вряд ли отдает себе отчет в своих поступках. Мэри Лу приказала внутреннему голосу заткнуться. Да, Дэн выпил немного виски… хорошо, МНОГО виски. Но ведь он же не буянит, не поет песен…
– Ох, Мэри Лу, хорошо у тебя тут! Хлопнешь со мной шнапсу? Нет? А я хлопну.
И немедленно исполнил задуманное. Шнапс, презентованный Куртом Вагнером, был даже крепче виски, поэтому и в малых дозах оказывал убийственное влияние на организм. Дэн неожиданно помрачнел, сел прямо, обхватил буйную головушку руками и протяжно вздохнул:
– Ой-ей, Мэри Лу, никого я не найду, ерунда это все. И папа расстроится.
– Почему?
– У меня знаешь, какой папа? Ух! Строгий. И он считает, что я шалопай. В принципе он прав, но я работаю над собой. В конце концов, империя империей, но мне же всего двадцать три года!