Все по местам
Шрифт:
– Один румб вправо! – приказал он. – Эй, на полубаке! Отцепите буксирный конец.
«Лидия» прошла мимо носа неприятеля, в грохоте и пламени поливая его продольным огнем.
– Обстенить грот-марсель, – приказал Хорнблауэр. Сквозь грохот пушек слышались ликующие крики матросов. За кормой в золотисто-алой славе погружалось в воду багровое солнце. Скоро ночь.
– Пора им сдаваться. Дьявол, почему они не сдаются? – говорил Буш, пока бортовые залпы обрушивались на беспомощного врага, прочесывая его палубу с носа до кормы. Хорнблауэр знал ответ. Корабль под командованием Креспо и флагом
– Задай им жару, ребята, задай им жару! – кричал Джерард.
Дистанция сократилась, и теперь он предоставил канонирам стрелять независимо. Каждый орудийный расчет заряжал и палил так быстро, как только мог. Пушки разогрелись и при каждом выстреле подпрыгивали на лафетах, мокрые банники шипели в раскаленных жерлах, из них валил пар. Темнело. Вновь стали видны вспышки пушек, из жерл высовывались длинные оранжевые языки. Высоко над быстро бледнеющей полосой заката проступила и ярко засияла первая звезда.
Бушприт «Нативидада», сломанный, повис над нижней частью форштевня. Потом в полумраке упала и бизань-мачта, сбитая пролетевшим сквозь все судно ядром.
– Теперь-то они должны сдаться, клянусь Богом! – сказал Буш.
После Трафальгара Бушу пришлось командовать трофейным испанским судном, и сейчас он вспоминал, как выглядит изувеченный в бою корабль – сбитые с лафетов пушки, груды убитых и раненых перекатываются по кренящейся палубе, повсюду горечь, боль и обреченность. Словно отвечая ему, с носа «Нативидада» блеснула вспышка и раздался грохот. Какие-то беззаветные храбрецы талями и правилами развернули пушку так, что она била прямо по курсу, и теперь стреляли по угадывающейся в темноте «Лидии».
– Всыпь им, ребята, всыпь! – орал Джерард, осатаневший от усталости и напряжения.
Ветер нес «Лидию» на качающийся остов. С каждой секундой дистанция сокращалась. Когда их не ослепляли вспышки, Хорнблауэр и Буш различали в темноте фигурки людей на палубе «Нативидада». Теперь те стреляли из ружей. Вспышки разрывали темноту, и Хорнблауэр слышал, как пуля ударилась в поручень рядом с ним. Ему было все равно. Он ощущал непомерную усталость.
Ветер налетал резкими порывами и все время менял направление. Трудно было, особенно впотьмах, определить, насколько сблизились корабли.
– Чем ближе мы подойдем, тем скорее их прикончим, – заметил Буш.
– Да, но так мы скоро на них налетим, – сказал Хорнблауэр.
Он принудил себя к новому усилию.
– Велите матросам приготовиться отражать абордаж, – сказал он и пошел туда, где гремели две шканцевые карронады правого борта. Орудийные расчеты так увлеклись, так загипнотизированы были монотонностью своей работы, что Хорнблауэру не сразу удалось привлечь их внимание. Он отдавал приказы, они стояли, обливаясь потом. Карронаду зарядили картечью, извлеченной из запасного ящика под гакабортом. Теперь канонирам оставалось ждать, склонившись у пушек, пока корабли сойдутся еще ближе. Пушки на главной палубе «Лидии» по-прежнему извергали огонь. С «Нативидада» неслись угрозы и оскорбления. Ружейные вспышки освещали толпу людей на баке – те ждали, пока корабли сойдутся. И все же борта столкнулись неожиданно, когда внезапное
– Ждите! – крикнул Хорнблауэр.
Его мозг работал, как счетная машина, учитывая ветер, волны, время и расстояние. «Лидия» медленно поворачивалась. Хорнблауэр заставил орудийные расчеты правилами вручную развернуть карронады. Толпа у фальшборта «Нативидада» ждала. Две карронады оказались прямо против нее.
– Пли!
Карронады выплюнули тысячу ружейных пуль прямо в плотно сгрудившихся людей. Минуту стеяла тишина, потом на «Лидии» оглушительно прокатилось «ура!». Когда ликование стихло, слышны стали стоны раненых – ружейные пули прочесали полубак «Нативидада» от борта до борта.
Какое-то время два корабля оставались вплотную друг к ругу. На «Лидии» еще больше десятка пушек могли стрелять по «Нативидаду». Они палили, почти касаясь жерлами его носа. Ветер и волны вновь развели корабли. Теперь «Лидия» была под ветром и дрейфовала от качающегося остова. На английском судне стреляли все пушки, с «Нативидада» не отвечала ни одна. Смолкла даже ружейная стрельба.
Хорнблауэр вновь поборол усталость.
– Прекратите огонь, – крикнул он Джерарду. Пушки замолчали.
Хорнблауэр посмотрел в темноту, туда, где переваливался на волнах громоздкий корпус «Нативидада».
– Сдавайтесь! – крикнул он.
– Никогда! – донесся ответ. Хорнблауэр мог бы поклясться, что это голос Креспо – высокий и пронзительный. Креспо добавил пару нецензурных оскорблений.
На это Хорнблауэр мог с полным правом улыбнуться. Он провел свой бой и выиграл его.
– Вы сделали все, что требуется от храброго человека! – прокричал Хорнблауэр.
– Еще не все, капитан, – слабо донеслось из темноты. Тут Хорнблауэр кое-что заметил – дрожащий отсвет над громоздким носом «Нативидада».
– Креспо, дурак! – закричал он. – Ваш корабль горит! Сдавайтесь, пока не поздно!
– Никогда!
Пушки «Лидии», почти прижатые к борту «Нативидада», забросили горящие пыжи в разбитую в щепки древесину. Сухое, как трут, деревянное судно воспламенилось, и огонь быстро разгорался. Он уже ярче, чем несколько минут назад: скоро весь корабль охватят языки пламени. Хорнблауэр первым делом обязан позаботиться о своем судне, отвести его в безопасность – когда огонь доберется до картузов на палубе или до порохового погреба, «Нативидад» взорвется вулканом горящих обломков.
– Мы должны отойти от него, мистер Буш. – Хорнблауэр говорил сухо, чтоб скрыть дрожь в голосе. – Эй, к брасам!
«Лидия» развернулась и в бейдевинд пошла прочь от пылающего остова. Буш и Хорнблауэр неотрывно смотрели на него. Они уже видели языки пламени, вырывающиеся из разбитого носа – алый отблеск отражался в волнах. Внезапно огонь погас, словно задули свечу. Ничего не было видно в темноте, лишь бледные гребни волн. Море поглотило «Нативидад» прежде, чем его уничтожил огонь.
– Затонул, клянусь Богом! – воскликнул Буш, перегибаясь через борт.