Все под контролем
Шрифт:
Администраторша только что закончила свою смену и подошла ко мне:
— Надеюсь, у вас все в порядке с паспортами и вообще. — Она улыбнулась, потянувшись за рогаликом.
— Уверен, все будет хорошо. А пока постараемся как можно лучше провести праздники.
— Если что понадобится, просто спросите.
— Спасибо.
Подойдя к стойке, я взял бесплатную газету «США сегодня». Прихватив заодно там же спички и скрепку, я вернулся в номер.
Через десять минут Келли уже уплетала хлопья, не отрываясь от телевизора.
— Я выйду на часок, — сказал я. — Нужно кое-что сделать. Хочу,
Она пожала плечами.
— Какие цвета тебе больше всего нравятся?
— Больше всего мне нравятся розовый и синий.
— Розовое уже есть. — Я посмотрел на висящее на вешалке пальто с торчащими из карманов туфлями. Хоть тут повезло. — А теперь принесу тебе что-нибудь синее.
Я протер очки туалетной бумагой, положил их обратно в футляр и сунул в карман пиджака. Затем надел плащ, проверив цилиндр с углекислотой в кармане. Вытащил из карманов всю мелочь — мне хотелось производить поменьше шума, и вообще я чувствовал себя тем лучше, чем меньше приходилось с собой таскать.
Взяв кепку, я приготовился идти.
— Я быстренько. Помни — никого не впускать. Не успеешь оглянуться, как я вернусь.
Дождь кончился, но небо все еще было затянуто тучами, а земля оставалась мокрой. Дорога была забита машинами, ехавшими в Вашингтон. На тротуарах тоже было полно прохожих.
Я шел быстро, в ногу с офисными служащими, на лицах которых было написано «что угодно?», и искал взглядом какое-нибудь идеальное местечко, где можно срубить денег и вернуться в гостиницу, прежде чем Келли начнет паниковать.
Было еще рановато для походов по магазинам, поскольку те открывались не раньше десяти, и гостиниц тут тоже было не густо — все они располагались ближе к центру. Часто попадались павильончики фаст-фуда, но обычно у них имелся только один вход, он же и выход, и люди слишком часто заходили туда, так что этот вариант отпадал. Сгодилась бы и бензоколонка с вынесенным туалетом, который можно открыть только ключом, который хранится у кассира.
Я ходил кругами вот уже минут двадцать. Прошел мимо парочки бензозаправок, достаточно оживленных, но они были современной постройки, и туалеты находились внутри.
Наконец я нашел то, что искал: обособленный туалет с табличкой: «Ключ в кассе». На всякий случай я проверил, заперта ли дверь, и направился дальше.
Теперь я искал глазами две вещи: какое-нибудь место, откуда, не привлекая внимания, можно было бы следить за туалетом, и путь к отступлению. Чуть дальше, на другой стороне улицы, выстроились в ряд нотариальные конторы, кредитные союзы и страховые бюро, в прекрасных, постройки тридцатых годов, кирпичных домах; между ними протянулись исхоженные проулки. Перейдя через дорогу, я углубился в один из них и оказался на параллельной улице; свернув направо, я прошел по ней до перекрестка, повернул налево, потом снова направо — до следующего переулка. С точки зрения возможности запутывать следы место было лучше не придумаешь. Я вернулся к бензоколонке другим путем.
Примерно в ста метрах, через улицу, была автобусная остановка. Я не спеша подошел к ней и принялся ждать. Это
В наши дни, особенно в стране кредитных карточек, люди не носят с собой много наличных. Идеальный объект — туристы, у них склонность брать с собой больше наличности и чеки, но, похоже, в этой части города туристов было не густо.
За тридцать минут четверо или пятеро предполагаемых туристов подъезжали заправиться, но, к сожалению, никто из них не желал сходить по нужде. Я подумал о Келли, надеясь, что она четко придерживается сценария.
Какой-то белый парень лет за двадцать подъехал на новеньком «камаро», номера которого пора было перерегистрировать. Парень был в мешковатой куртке всех цветов радуги и туфлях под стать ей. По бокам его голова была выбрита, остальная волосня торчала дыбом. От баса, бухающего в его стереосистеме, вибрация чувствовалась даже на другой стороне улицы.
Он заправился и пошел платить. А потом, с ключом в руке, устремился к туалету. Это был мой парень.
Я оставил свой пост у подъезда, поднял воротник и стал переходить улицу. Парень как раз прятал бумажник в верхний карман куртки и застегивал «молнию». Я проверил камеры слежения бензоколонки и убедился, что с ними проблем не будет: они были направлены на подъездные дорожки, а не на возможных похитителей туалетной бумаги.
У меня был вид человека, которому до смерти хочется сходить по нужде и который не в состоянии больше ждать своего автобуса. Маловероятно, чтобы кто-нибудь с остановки запомнил меня; по утрам голова у людей забита предстоящим рабочим днем, или своей ипотекой, или детьми, или тем, как ночью у жены разболелась голова; вряд ли они обратят особое внимание на парня, идущего в туалет. Я приблизился к двери пружинистым шагом, как человек с самым полным в мире мочевым пузырем, и вошел.
Внутри было чисто и воняло хлоркой. Передо мной были два писсуара, раковина и прикрепленный к стене держатель для туалетной бумаги. Мой парень пристроился в одной из двух кабинок справа.
Я услышал звук расстегиваемой «молнии», обычные шорохи и негромкое покашливание. Закрыв за собой дверь туалета, я вколотил ногой два стопора. Теперь никто не мог войти или выйти без моего желания.
Стоя у писсуара, я делал вид, что отливаю. Но держал перед собой стальной цилиндр. Так и буду стоять, повернувшись к нему спиной, пока он не начнет мыть руки.
Я слышал, как он мочится. Потом журчание прекратилось и стало тихо. Этот тип что-то слишком тянул. Я повернул голову вправо, словно чтобы посмотреть в маленькое зарешеченное окошко, но продолжая делать вид, что писаю, на случай, если он видит меня и по какой-либо причине не решается выйти из кабинки.
Затем, как бы невзначай, я обернулся и увидел нечто странное. В американских общественных туалетах, как в салунах, просвет между дверцей и полом больше, чем в английских. И сквозь этот просвет я увидел ногу, стоящую на полу и развернутую к дверце, причем его спортивные брюки не были спущены.