Все под откос, или Я выпита до дна (Раба любви, или Мне к лицу даже смерть)
Шрифт:
– Зачем? Все равно мне недолго жить. Я умру естественной смертью. Как Богу будет угодно, так и умру.
– Это что же получается?! Илья лечится официально, дорогие препараты получает, а ты должна загибаться?!
– Я не хочу лечиться официально! Моя психика не выдержит! Я хочу, чтобы об этом никто не знал, я умру, и никто даже не поймет от чего. Покойникам не ставят такой диагноз, как СПИД. Напишут тяжелый грипп или ангина с серьезными осложнениями.
– Дура, тебе обязательно надо лечиться! Тогда
– Таня, это очень дорого. Ты же прекрасно знаешь, что у меня нет таких денег.
– У этого урода, которого ты называешь своим мужем, есть. Он тебя заразил. Вот он пусть и платит за лечение. Ты и так с ним слишком благородно поступила, не сдала властям, хотя надо было. Ой как было надо! Будь моя воля, я бы эту сволочь живьем закопала!
– Это моя сволочь, – тихо сказала я. – Понимаешь, моя! Мне решать, что делать с этой сволочью: закапывать или целовать в задницу…
– Значит, на работу ты больше не выйдешь. Завтра медкомиссия. Тебе туда нельзя.
– Завтра я напишу заявление об уходе в связи с переездом на другое место жительства.
– А почему в связи с переездом?
– Это будет выглядеть правдоподобно, никто не станет задавать лишних вопросов. Скажу, что переезжаю в другой район. В эту больницу далеко добираться. Я думаю, в этом случае заведующая моментально подпишет.
– Тоже верно. Только получается, что тебе больше нельзя работать. Чтобы устроиться на другую работу, нужно пройти медицинскую комиссию. Сейчас даже дворники и уборщицы комиссии проходят.
– Господи, на что же я буду существовать? – схватилась я за голову. – Ведь я даже ничего не накопила! Да разве накопишь с таким окладом? На питание-то не хватало. Я уже забыла, когда мясо свежее ела. Тушенка и то в радость. Ни про какие деликатесы и речи быть не могло. Еще, как назло, проездной на автобус закончился, а на новый денег нет.
– У тебя есть Илья. Пусть он тебя кормит и деньги дает. Фактически он сделал тебя инвалидом. Вот пусть инвалидность и оплачивает.
Танька поднялась со своего места, подошла ко мне, присела и слегка приобняла. Я уткнулась ей в плечо и громко заревела. Немного успокоившись, нервно поправила волосы и тихо спросила:
– Ты не брезгуешь?
– Чем именно?
– Но я же все-таки заразная.
– Нет. Просто как-то непривычно. Ты и СПИД. Такие два несовместимых понятия соединились вместе. Ладно, мне пора. Держись. Я тебе обязательно позвоню.
– Танька, поклянись, что ты никому не скажешь о моей болезни.
– Не скажу.
– Подожди!
Я быстро вскочила, схватила листок бумаги и написала заявление об уходе.
– Что это?
– Отнеси это заявление в больницу. Я не хочу туда идти. Мне
– Хорошо. – Танька положила листок в сумочку и пошла к выходу. Затем она резко остановилась и посмотрела на меня. – Маша, все-таки как бы тебе ни было хреново, лучше гони этого скота на все четыре стороны. Гони как можно дальше!
– Я обязательно приму во внимание твои слова, но, к сожалению, у меня никого, кроме этого скота, не остается.
– Это не выход из положения.
– В моей ситуации не может быть выхода. Я в тупике.
Танька пожала мне руку и ушла. Я закрыла за ней дверь, села на пол и обхватила голову руками, затем потрогала шею, боясь найти на ней хоть какие-нибудь уплотнения. Не обнаружив ничего подозрительного, облегченно вздохнула и бросилась в комнату приводить себя в порядок. Надев нарядное летнее платье, посмотрела на часы, выключила курицу и принялась ждать Илью. Около трех часов ночи я положила курицу в холодильник и легла спать.
Глава 14
Илья объявился только через двое суток. Все это время я не выходила из дома, ничего не ела, только чашками пила крепкий кофе. Несколько раз звонила Танька. Она сказала, что заведующая без проблем подписала мое заявление об уходе и пожелала удачи во всех моих начинаниях. Пару раз звонил Димка и пытался хоть немного развеселить меня. Он напрашивался в гости, но я запретила ему это делать, мотивируя тем, что несколько суток назад вышла замуж. Димка немного помолчал и положил трубку.
Когда Илья наконец объявился, он как ни в чем не бывало позвонил в дверь и, ни слова не говоря, зашел в квартиру. Вид у него был уставший. Скинув костюм и рубашку, он подошел ко мне, заглянул в глаза и спросил:
– Машка, ну давай, где твоя курица?
Я моментально уловила запах перегара и сморщила нос.
– Что воротишься-то? От меня разит, как от скота? Я вчера перебрал немного. С пацанами в сауне парился. – Илья тяжело закашлял. – Ну так где твоя курица? – повторил он, поправляя плавки.
Илья прошел на кухню, сел за стол и закурил. Я прислонилась к косяку и пристально посмотрела на него.
– Машка, ну что ты встала как парализованная?! Готовь на стол! Мужик в дом пришел! Если мужик пришел, то баба должна по хозяйству суетиться. Так на Руси заведено, – засмеялся Илья и опять закашлял. – Если ты не сварганила курицу, то разогревай борщ, хоть он и с тушенкой. Я люблю борщи только из свежего мяса. Борщ с тушенкой напоминает мне общагу. Я по молодости бегал к девчонкам в общежитие на трахатушки. Я даже не вспомню, что за общага была. Дай бог памяти, кажется, швей-мотористок. Короче, у них всегда борщ с тушенкой был.