Все получится!

Чайлд Морин

Нора в одних чулках скользила по кухне. Майк не сводил с нее глаз: легкость, изящество, ни одного лишнего движения. Сразу видно женщину, которая много времени проводит в кухне. Здесь она выглядит куда более естественно, чем на свадебном торжестве.

Значит, кое-что общее у них все-таки есть.

Нора поставила кофейник на плиту и повернулась к Майку:

– Мне нужно освежиться. Присядь пока, я вернусь через минуту.

Когда она вышла, Майк огляделся. Белый стол, стулья, сверкающие белизной подоконники и темнота за окном. Уютная обстановка, ничего

не скажешь. И что ему теперь делать? Эмили осталась дома с няней, а для него завтрашний день начнется рано. И все же почему-то он чувствовал, что ему не хочется уходить. Пожалуй, он останется для того, чтобы убедиться, что с Норой все в порядке.

Ему самому в это верилось с трудом.

– Прости, что из-за меня тебе пришлось уехать оттуда, – крикнула Нора из соседней комнаты.

– Ничего страшного, – отозвался Майк, – я не самый светский человек.

– А, ну да.

Он усмехнулся про себя и присел к столу.

Через несколько минут Нора впорхнула в кухню. Теперь на ней были джинсовые шорты и темно-синяя футболка, обтягивавшая тело и производившая тот же обжигающий эффект, что и черное вечернее платье. У нее длинные, стройные, слегка загорелые ноги, на левом мизинце – серебряное колечко, ногти на ногах покрыты бледно-розовым лаком.

Майк чувствовал, что с каждой минутой увязает все глубже.

Кофейник на плите зашипел, как старуха, утихомиривающая молодежь. Нора достала из шкафа две толстые кружки и наполнила их.

– Ты ведь пьешь черный кофе?

Майк изогнул бровь.

– Ты умеешь удивить.

Нора улыбнулась, присела напротив Майка и провела ладонью по рассыпавшимся волосам.

– Если серьезно относишься к своему делу, то, естественно, помнишь вкусы своих клиентов. – Она отхлебнула кофе и прикрыла глаза. – Давай проверим. Ты любишь булочки с корицей, Эмили нравится мое шоколадное печенье. Вы заходите каждую среду после обеда, когда ты забираешь Эмили из школы.

Майк колебался: восхищаться ему или злиться на то, что он стал привычной бытовой деталью и хозяйка кондитерской сверяет по нему часы? Когда же это случилось?

– Вот так, – закончила Нора, и Майк встрепенулся: сегодня он убедился, что, когда она говорит, нужно быть настороже. – Сегодня ты увидел меня с худшей стороны.

Он сжал ручку своей кружки.

– Нора, – начал он, – давай лучше забудем все, что произошло, и...

– Нет.

– Что?

– Ты слышал. – Нора откинулась на спинку стула, и ее улыбка прожгла Майка насквозь. – Ты обещал помочь мне, и я заставлю тебя сдержать обещание.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Майк поерзал на стуле. Итак, ситуация ему ясна, и, следовательно, теперь он будет еще осторожнее. Никакие силы не заставят его вступить в связь с девственницей, которая жаждет секса. Эта дорога ведет в... В общем, туда, куда ему совсем не хочется.

Майк начал издалека:

– Давай уточним, какого рода «помощь» имеется в виду.

Он намеренно

не смотрел на нее, в ласковые и зовущие глаза Норы, на ее тело, которое до нынешнего вечера она умудрялась прятать.

Ее смех наполнил тихий дом и заворожил Майка.

– Господи, Майк, расслабься. – Нора снова глотнула кофе. – Ты выглядишь так, будто тебе прочитали приговор, поставили к стенке и предлагают произнести последнее слово.

– Неправда.

Неужели он настолько не умеет скрывать свои чувства?

– Правда.

Нора тряхнула головой, и Майк в первый раз заметил, сколько оттенков у ее волос. Она заговорила. Опять.

– Я не сказала, что для этого дела мне нужен конкретно ты.

Никаких сомнений в том, что ее голос прозвучал испуганно. А Майк, в свою очередь, почувствовал себя оскорбленным.

– Что ж, это хорошо.

Нора поднялась и положила себе в тарелку только что испеченных крекеров. Она поставила тарелку перед Майком, взяла один крекер и снова села.

Майк взглянул на крекеры: с шоколадом, с арахисовым маслом, с арахисом в сахаре. Если бы он искал жену... чего на самом деле нет и в помине... он и тогда бы не выбрал Нору: жениться на женщине, которая даст такую выпечку, – значит в скором времени весить фунтов эдак пятьсот.

– Я имела в виду, что весь город знает: тебя женщины не интересуют.

Майк застыл от изумления.

– То есть?

Нора вновь рассмеялась.

– Извини, я неудачно выразилась. Я имела в виду, что ты не заинтересован в длительных отношениях с женщинами. С тех пор как Викки уехала, у тебя на лбу написано: «Не приближаться».

Внутри у Майка похолодело. Ему понадобилось все его самообладание, чтобы не искрошить печенье, которое он уже взял с тарелки. Нет, он не позволит втянуть себя в разговор о бывшей жене. С кем бы то ни было.

Очевидно, Нора прочитала эту решимость на его лице.

Нора закашляла, стараясь скрыть смущение и вновь отпила кофе. Затем сжала кружку между ладонями и подняла глаза:

– Прости.

– Ничего.

– Я вижу, что задела тебя. Честное слово, я не хотела говорить про В.

Майку очень хотелось, чтобы руки у него перестали дрожать, чтобы мышцы расслабились, а кристально ясное выражение лица сменилось каким-нибудь другим, трудночитаемым.

– Ничего, я сказал: Викки осталась в прошлом.

Майк никогда не отрицал, что с тех пор, как два года назад Викки собрала вещички и навострила лыжи, общественная жизнь потеряла для него привлекательность. Ему больше нравилось жить на ранчо – там предмет его заботы составляли лишь животные, цены на апельсины и погода. И, конечно, Эмили. При мысли о дочери он слегка вздрогнул. Ей пять лет. Единственное достижение их с Викки совместной жизни.

Он понимал, что женщине может надоесть жизнь в браке, жизнь на ранчо... с ним, но он не мог постичь, как женщина может оставить собственную дочь и уйти, не оглянувшись. Однако правда и то, что Викки не хотела детей, и, уходя, открыто объявила, что он вправе оформить единоличное опекунство.