Все позволено
Шрифт:
Она напряглась. Они оба напряглись. Ему было приятно ее обнимать, но почему — он не желал анализировать. Ее мягкие локоны касались его щеки… Он тут же заставил себя вспомнить, почему он обнял ее. Это не были любовные объятия. Он просто хотел ее утешить:
— Все будет хорошо. Метель затихнет к утру, дорожные службы примутся за работу. И ты отправишься в путь…
На самом деле он знал, что для расчистки дороги потребуется несколько дней.
— Но я не успею к Пасхе, — приглушенно произнесла она, уткнувшись ему в плечо, и он
— Ты сказала, что мальчику три года. Дети в этом возрасте невероятно жизнерадостные. Ты отметишь с ним Пасху на несколько дней позже. И он нисколько не расстроится.
— У тебя есть дети?
Джейк отпрянул назад, и мысли его обратились в прошлое. Он вспомнил первые строчки, которые написал в своем дневнике:
«Будет ли это мальчик или девочка? Хорошо, если будет мальчик. Я научу его столярничать, когда он станет постарше, как мой отец учил меня. Впрочем, я ничего не имею против девочки. И буду счастлив, если родится дочь».
После ухода из полиции Джейк изливал в дневнике свою боль, а позже — гадал о том, какого пола был ребенок, от которого избавилась Миранда.
— Нет, у меня нет детей. Но… Но я провожу много времени с племянниками. — По крайней мере, проводил, пока не переехал в другой штат.
— Они замечательные!
— Самые лучшие. — Он сглотнул, заставив себя сосредоточиться. — А где сейчас твой сын?
— В Берлингтоне, со своим отцом и бабушкой. Он впервые так надолго остался с ними, с тех пор как… В общем, впервые за многие месяцы. Предполагалось, что он погостит у них пару дней. Но мальчик находится у них уже больше недели.
«А, понятно… Битва за опекунство с бывшим мужем», — заключил Джейк.
— Ты разговаривала с ним по телефону, — сказал он.
«Я люблю тебя».
Эти слова и мелькнувшая нежность на ее лице теперь обрели другое значение. Это была не романтическая, а материнская любовь! Это были слова матери, адресованные своему ребенку. Что-то внутри Джейка размякло, заболело. Его ребенок никогда не узнает этого…
— Да. Он испуган и скучает по мне.
— Ты сказала, что он должен был находиться с отцом всего лишь два дня.
— Мы так договорились. Кэбот должен был провести выходные вместе с отцом и бабушкой на озере Шамплейн. Они собиралась отпраздновать Пасху раньше, потому что Кэбот в сам праздник должен был быть со мной.
— Но условия вашего договора изменились, — догадался Джейк.
Глаза Кары закрылись, и на лице появилось страдальческое выражение.
— Мне надо было об этом догадаться. Трумэн всегда находил разумные основания для того, чтобы добиваться своего. — Она снова всхлипнула. — Когда он не приехал в назначенное место в прошлую субботу, я позвонила ему и… была информирована о том, что планы изменились.
— Скоро вы снова будете вместе. Может быть, уже завтра вечером. Или, самое позднее, послезавтра.
— Ты сам в это не веришь. — Она уныло покачала головой. —
— Все будет хорошо, Кара. Я обещаю тебе. Так или иначе, ты будешь вместе со своим сыном, даже если мне придется самому отвезти тебя туда.
Джейк не бросал слов на ветер. Если он давал обещание, то всегда выполнял его. Его слово много значило для него, хотя многие, как выяснилось, считали его лжецом…
— Но зачем тебе-то об этом беспокоиться?
— Потому что твой сын… заслуживает… заслуживает… — Джейк не мог договорить. Потому что ее сын заслуживал того, что было отнято у его ребенка, — безусловной материнской любви.
Отступив назад, Кара смотрела на него во все глаза. В отблесках огня на щеках ее были видны слезы. Руки Джейка были более привычны к тому, чтобы держать оружие, или задерживать подозреваемого, или умело работать молотком, но никак не вытирать женские слезы. Но именно это он и сделал. Он вытер ладонью слезы с ее щеки.
— Ты хороший человек, Джейк.
Ее слова были подобны бальзаму для раны, которая никак не заживала. В мерцающем свете огня он внимательно всмотрелся в ее лицо. Сексуальное влечение, которое проснулось в нем, не удивило его. Оно было вполне понятно, особенно если учесть, что у него давно не было женщины. Джейка удивило другое чувство, которое, казалось, заполнило всю его грудь. Откуда оно взялось, Джейк совершенно не понимал.
Джейк опустил голову. Он хотел гораздо большего, чем просто поцелуй. В результате он едва коснулся губами ее лба.
Кару, казалось, это не оскорбило. Она улыбнулась:
— Когда-нибудь ты будешь хорошим отцом. — И будто всадила ему пулю в сердце.
Отшатнувшись назад, он судорожно сглотнул комок в горле.
— Джейк?
Он не ответил ей. Не мог. И поэтому молча ушел.
Кара долго стояла на месте, обхватив себя руками, и ждала, пока сердце перестанет судорожно биться. Она объяснила свою дрожь холодом, хотя в комнате было тепло: в камине весело трещал огонь. Неожиданная боль, возникшая глубоко внутри, беспокоила ее. Кара не должна была чувствовать ее. И Джейк, вероятно, испытывал то же самое, судя по тому, как быстро он покинул комнату.
Она приготовила постель и судорожно вздохнула. Она могла поклясться, что от простыней исходит запах Джейка. Он окутывал ее, как тепло огня. Хорошо, что она уедет сразу же, как только дороги будут расчищены. Да, Джейк хороший человек. За угрюмой внешностью скрывался мужчина, который делал то, что было нужно делать. Он не перекладывал работу на других. Он засучивал рукава и делал все сам.
Но даже хорошие мужчины могут причинить неприятность, особенно когда они появляются в неподходящее время. Точно так же плохие мужчины могут казаться хорошими, когда женщина ослеплена горем.