Все прекрасное – ужасно, все ужасное – прекрасно. Этюды о художниках и живописи
Шрифт:
Так где побывали мудрецы? Есть множество мнений. Иные толкователи полагают, что наши герои не покидали помещения, где находились.
Что же означает «Пардес»?
Фруктовый сад?
Или земной рай?
Или Ган Эден, где пребывают души праведников?
Или небеса, куда поднимаются посредством произнесения небесного пароля – Имени?
Из четырех букв?
Из двенадцати?
Из семидесяти двух?
Или третье небо?
Или седьмой чертог?
Или все семь
Или глубины мудрости?
Или все уровни постижения Текста?
Или тайную доктрину?
Или восхождение в высшие сферы?
Или нисхождение к Колеснице?
Или космический храм?
Или святилище?
Или святая святых?
Или высшее сознание?
Или последнюю из десяти сфирот – Шехину?
Свет?
Божественное присутствие?
Что бы то ни было, тот мир (Пардес) простирается за занавесом. Элиша, сын Авуи, слышал из-за небесного занавеса: «Возвратитесь, шалые дети <…> все, кроме Ахера!»
Тут не грех вспомнить и нашу золотую Адель.
Позвал ли голос из-за занавеса? Или нет? Но прекрасная дама собралась в путь. Проводником в потусторонний мир вызвался быть художник Густав Климт. Или, вернее, его нанял на эту работу муж нашей героини фабрикант Фердинанд Блох-Бауэр. Но в процессе «деланья» живописец – «привратник небесных чертогов» – запамятовал небесный пароль.
И золотая Адель навсегда осталась на границе миров.
В картине венского эстета.
Много вопросов, на которые нет ответов. И не следует их искать. А то, гляди, наломаем дров, «порубим посадки». Этому нас и учит притча «о четырех мудрецах, вошедших в Пардес». Остается только комментарий. Ибо нам доступно лишь одно знание, одна истина, которая начинается словами: «Шма Исраэль!..»
Микеланджело Буонарроти
Моя знакомая, обладательница нетипичной женской фигуры, рассказала, как однажды в Коктебеле загорала в укромном местечке на пляже, сняв лифчик. Двое местных мальчишек забрели в укромное местечко. Один другому громко прошептал на ухо: «Глянь, мужик с сиськами лежит!».
В юности я рассуждал: как необычно, как интересно Микеланджело изображал женщин. Удивлялся тому, что никогда в жизни ничего подобного не встречал.
В картине Микеланджело Буонарроти «Святое семейство» из галереи Уффици в центре произведения располагаются: Мария, младенец Иисус и Иосиф. На втором плане, слева и справа от святого семейства, мы видим две группы обнаженных юношей. Юноши прекрасно знают друг друга. По всей видимости, у них есть имена, фамилии, прозвища. Молодые люди переговариваются друг с другом. Флиртуют.
Свои
Возможно, и с автором произведения.
Что делают обнаженные юноши по соседству со Святым семейством? Гиды и справочники уверяют нас, что молодые люди символизируют старый мир. Старую веру.
Почему не руины, как было принято в те времена, а именно флиртующие компании голых парней ассоциируются в данном случае с дохристианской эпохой?
У иудеев однополая страсть осуждалась. И однажды, как мы знаем, увлечение себе подобным полом закончилось плачевно.
Содомом и Гоморрой.
Что это за старый мир?
Мир мужеложества?
А новый мир?
Гетеросексуальных отношений?
В таком случае симпатии художника явно на стороне язычников.
На что, кстати, указывает все творчество великого мастера.
Микеланджело изображал мужскую вселенную.
Качков. Атлетов.
Сверхчеловеков Ницше.
В Сикстинской капелле в «Страшном суде» Иисус предстает перед зрителем поражающим воображение культуристом.
Не духовная, а физическая мощь выходит на первый план.
Анатомический атлас.
Женщины существуют в этом пространстве в силу необходимости. Для соблюдения приличий. Но и их, как правило, представляют мускулистые мужские особи в женском обличье.
Трансвеститы.
Эзопов язык для тех, кто «в курсе».
Исключением является лишь образ Мадонны.
Когда же Микеланджело раздевает женщину, последняя подчас оказывается чудовищем.
Так выглядит написанная с ненавистью покидающая Эдем Ева из фрески «Грехопадение и изгнание из рая» свода Сикстинской капеллы.
Здесь змей-искуситель предстает в виде женщины с драконьим хвостом.
Кстати, Томмазо Мазаччо, изображая тот же сюжет «Изгнание из рая» в церкви Санта-Мария-дель-Кармине, выписал Адама тщательно и убедительно, в то время как тело Евы изобразил весьма схематично. Впечатление, что автор не вполне был знаком с предметом. И лишь догадывался, «что к чему».
А вот еще один пример женоненавистничества Микеланджело – скульптура «Ночь» из гробницы Джулиано Медичи. Груди «Ночи» скульптор изваял сокращенными в мышечной судороге. Уродливее эту прекрасную часть женского тела никто не изображал.
Даже обнаженная грудь семисоттридцатилетней старухи Евы в сюжете «Смерть Адама» Пьеро делла Франческа (из цикла фресок истории «Животворящего креста» в базилике Сан-Франческо в Ареццо) не вызывает подобного отвращения.
Бедро «Ночи» также изуродовала до неузнаваемости судорога, превратив в отталкивающий фрагмент плоти. При этом конвульсии тела никак не отразились на спокойном лике фигуры аллегории.
Кажется, будто женское тело бьется в судорогах само по себе, независимо от прекрасной головы.
Перекресток
Проект «Поттер-Фанфикшн»
Фантастика:
фэнтези
рейтинг книги
