Все прелести Технократии

Волосатый Максим Игоревич

Торжествующий стон разнесся по дому. Битва закончилась. Правда, совершенно непонятно, кто у кого выиграл.

Дом блестел. Вконец остервеневший Барок, после первых двух часов уборки принес страшную клятву, что в этих сточных отходах, которые обнаруживались под каждой непонятной кучей, он спать не ляжет. Нет, невозможно, чтобы все это сотворили всего два человека: он и Рудольф. Не зря тот старец про шестерых говорил. Или не говорил? Неважно. Спать он в такой грязи не ляжет, и все. Хоть обратно его в полумрак загоняйте. Поклялся со зла, осознал, что именно он только что болтанул, и вцепился в тряпку. Хода назад не было. А еще

ведь оставался и бот с его забитым багажником….

Но терпение и труд все перетрут, это Барок помнил твердо: что своей, что рудольфовской памятью. И вот теперь с трудом стоящий на ногах победитель торжествовал победу, хотя торжество это было изрядно отравлено осознанием того, что дом – это, к сожалению, не все. Еще утром, закончив приводить в порядок ванную комнату, Барок решил, что толку от его мытья не будет никакого. Все равно через три-четыре часа (о, как он был наивен) мыться придется по новой. И вот теперь, в этом новом, неузнаваемо чистом доме выглядеть так, как выглядел он, было невозможно. Барок с тоской посмотрел на чистое белье, расстеленное на кровати, перевел взгляд на свою истрепанную одежду, потеребил отросшую за эти дни редкую бороденку, горестно вздохнул и поплелся туда, откуда все начиналось.

Как он умудрился не заснуть в ванной, не понял ни он сам, ни Рудольф, ни вечно бдящий узор.

Как ни странно, но следующее утро Барок встретил с улыбкой. Ничего не болело, ничего не тянуло. Удивительно, учитывая вчерашний, перенасыщенный физическими приключениями день. Он внимательнее прислушался к своим ощущениям. Тело отозвалось веселым тонусом. Да все прекрасно, говорят же тебе.

Надо же…. Барок упруго сел на кровати. Что? Начинаем привыкать к нагрузкам? Это радует. Эй, сосед?

Голова отозвалась на этот, несколько странный, так скажем, зов, гулкой пустотой. Что он там, заснул, что ли? Какой сон? Утро на дворе.

– Э-гей, – уже в полный голос позвал Барок. – Подъем, страдалец. Будем делать зарядку.

Где-то далеко-далеко в глубине сознания что-то шевельнулось.

– Да ладно, – не поверил Барок. – Можно подумать, это ты вчера целый день уродовался.

Сознание шевельнулось вновь.

– Вот так-то лучше, – удовлетворился Барок. – Пошли, разомнемся.

Едва взошедшие солнца Алидады наперекрест выкрасили начинающийся день во все цвета радуги. Ледяная роса холодила ноги, обещая дневную жару. Ранние мошки танцевали между деревьев, приветствуя начинающийся день.

Барок несся по лесу, как вспугнутый олень. (Олень? Почему олень? Кто такой олень? А-а, опять воспоминания Рудольфа) Это утреннее скольжение никак не напоминало ту первую пробежку, когда он, задыхаясь и кашляя на каждом шагу, пытался привести себя в форму. Сейчас по лесу передвигался …. Ну да, ну да, хмыкнул про себя Барок. Еще скажи – самец. Расслабься. Больше, чем на хомячка, пока никто не заработал.

Но, как бы то ни было, а удовольствие Барок получил. Чего нельзя было сказать про Рудольфа. Из глубины сознания доносился невнятный фон, в котором одобрения не было совершенно. Хотя, если разобраться, ему-то на что жаловаться? Он от основных рецепторов отключен, чувствовать ничего не чувствует. Живи да радуйся. Как сам Барок не так давно….

А, может, он не на то дуется? Барок прислушался к слабому фону. Нет, ничего не слышно. После энергетического разряда, выкинувшего его из тела Рудольфа,

Барок уже утром заметил, что серая пелена, отгораживающая два сознания, несколько истончилась. Или изменилась. Или еще что-то. Разобраться не получилось, но результатом этого изменения стало то, что Барок начал чувствовать эмоциональный настрой «соседа».

Сначала он разозлился, конечно. Но деваться ни одному из них было некуда (судя по фону, Рудольф тоже не испытывал никакой радости от доступа к эмоциям Барока). И пришлось привыкать. И – ничего, привык. Даже нашел положительную сторону: все же живое существо рядом. Тем более, что убранный дом, чистое тело и потихоньку приходящая в порядок жизнь, настраивали на оптимистичный лад.

Ух. Обжигающе ледяная вода утреннего озера перехватила дыхание.

– Ничего, ничего, – пропыхтел Барок, вылезая из воды. – Легкая пробежка с утра еще никому не мешала.

И правда, что такое для воина три километра? Пустяки.

В ванной, после душа, Барок долго рассматривал свое тело. Раньше было как-то не до того, а сейчас он придирчиво разглядывал каждую мышцу, пытаясь оценить, над чем работать в первую очередь. Рудольфа он даже слушать не стал. Понятное дело, тот возмущен. Забрали тело, рассматривают его во всех местах, да еще и язвительные замечания отпускают. Кому понравится?

Н-да. Результаты проведенной ревизии не радовали. Тонкие, вялые руки. Не менее тонкие кривоватые ноги. Впалая грудь. Повисшие плечи. Давным-давно начавшее отвисать пузико. Неровно подстриженные редкие волосы, уже переставшие сопротивляться напору обширных залысин. Ты что, приятель, совсем за собой не следил? Сидящий в голове Рудольф обиделся окончательно. Ну и ладно, обижайся. Барок внимательнее присмотрелся к лысеющей голове, покрутился профилем туда-обратно, и решительно взялся за бритву. Сейчас мы тебе добавим внушительности самым кардинальным образом. И практичности. Вот только шея была бы пошире…. Хотя, и так сойдет.

Закончив с мытьем, Барок принялся за одежду. Старый комбинезон Рудольфа был удобен, но после всех этих дней …, как бы правильнее сказать, пришел в негодность. Всевозможные пятна, потертости и прорехи однозначно говорили о том, что пришло время переодеваться. Вот тут Барок решил не уходить далеко в сторону. Просторные плотные штаны, свободная рубашка, мягкие ботинки с прочной подошвой. Для вечера – короткая куртка.

Оделся, подошел к зеркалу. Осмотрел бритый череп. Оценил некоторую даже хищность нового профиля. Удовлетворенно кивнул своему отражению. А что? Для начала вовсе и неплохо. И улыбнулся: из головы потянуло одобрением. Что нравится? То-то. А что-то еще будет, когда в норму придем….

День Барок посвятил знакомству с домом. Продолжил то, что начал еще тогда, после разгрузки, прерванной витрансом. На этот раз он отказался от бессистемного переворачивания вверх дном всего, что можно. И уборки жалко, и толку мало. Поэтому сейчас он, довольный наведенным порядком, медленно и систематично исследовал дом, аккуратно перебирая вещи, и стараясь понять, что несет в себе каждая из них.

Прервался о всего лишь дважды, оба раза ради разминки. Первый раз он в охотку помахал начинающими приобретать правильные очертания кулаками, а для второго выбрал силовую тренировку: отжимания, приседания. Но все хорошее рано или поздно заканчивается…. Чтобы уступить место более хорошему.