Все прелести замужества
Шрифт:
Что ж, если б мне было двадцать, я бы, наверное, под влиянием комплиментов Олега сразу поверила в собственную неотразимость. А если б мне было двадцать пять, я бы, прислушавшись к дифирамбам, поверила и в то, что являюсь исключительным мастером публицистики. И Альберту Васильеву крышка, если ему не удастся заручиться поддержкой такого журналистского зубра.
Но мне, к счастью, тридцать четыре. И я уже могу делать глупости не по незнанию, а потому что мне вдруг этого захотелось. Порой я ощущаю себя невероятно умной и проницательной – наверное, как Маркс и Энгельс вместе
Ну и пусть попыхтит.
Мне только приятно.
– Не припомню, чтобы он хоть словом обмолвился о господине Васильеве, – заметила Женя. – Мы только и говорили, что о тебе да обо мне… Нет, не отрицаю, этот дядька умеет поддержать диалог, с ним очень приятно общаться, но…
– Так почему бы не пообщаться?
– Юля, доиграешься! – предупредила Женя.
– Да, ладно! – беспечно махнула я рукой. – Подумаешь!
– Наверное, ты сильно им нужна, раз они так тебя обхаживают.
– Если б ты бы знала, сколько мне денег предложили, – вздохнула я.
О, да!
Но, увы, придётся отказаться.
– Сколько?
Я назвала сумму. Женино лицо превратилось в неподвижную маску – окаменевшие мышцы, остекленевший взгляд. Из ступора она вышла не скоро – спустя, наверное, час или два.
– Вот это да! – выдохнула она. – И ты ещё ломаешься? Олег тебя уговаривает? Юля?!
– Не сомневайся, я откажусь.
– Ты с ума сошла!
– Имя дороже. Приличной девушке нечего делать в компании Альберта Васильева.
– А что он натворил?
– Да ничего хорошего. Ты уж поверь мне на слово.
– Я верю. Но Юля… Такие деньги!
Подруга смотрела на меня с непониманием и уважением.
Она не знала, что лёгкость, с которой я отвергаю миллионы, стоила мне нескольких бессонных ночей. И только вмешательство Никиты положило конец метаниям.
– А я бы, наверное, согласилась, – жалобно произнесла подруга. – Не смогла бы отказаться. Ты – молодец! Но с Олегом давай поосторожнее. Оглянуться не успеешь, попадёшь в капкан. А потом уже не выпутаешься.
Наверное, стоит прислушаться к совету подруги.
Потом мы поболтали ещё немного, но Женя явно витала в далёких сферах. В её глазах полыхали отблески несметных сокровищ – в чернильной глубине зрачков я видела груды золота, сапфиры и бриллианты, жемчужные ожерелья… Да, подругу буквально парализовало известие о предложенных мне миллионах. Я сделала в воздухе пассы руками в надежде привлечь её внимание.
– А скажи мне, Женечка… Сейчас, в разговоре с Олегом, когда мы говорили о «Юниа-Транс», ты так красочно расписала успехи компании… Это художественное преувеличение? Для красного словца? Старалась произвести впечатление на слушателя? Или фирма Генриха на самом деле переживает грандиозный подъём?
– Грандиозный подъём, – согласилась Женя. – Да. И открою тебе секрет: Генрих, не в последнюю очередь, связывает это с появлением Никиты в «Юниа-Трансе».
– Серьёзно? –
– Угу. Идеи Никиты, его энергия… Генрих на днях обмолвился, что счастлив иметь такого партнёра.
– Эх, жаль… Никита всё-таки наёмный работник, а не компаньон Генриха. Как ты думаешь, Генрих взял бы Никиту в долю?
– Мне кажется, он об этом как раз и думает.
– Увы, у нас нет денег.
– Так вот же тебе их предлагают!
– Женя, об этом не стоит даже и говорить.
Мы с подругой немного раздвинули границы обеденного перерыва, и никто бы не стал это учитывать, однако и рабочий день я завершила гораздо позже, чем другие сотрудники редакции. Так получилось – то хваталась за одно дело, то за другое, а потом обнаружила, что уже восьмой час вечера.
Солнце окрасило золотые макушки деревьев в розовый цвет, оно путалось в ветках, сияло сквозь листья… Потеплело, стояла чудесная осенняя погода. И из-за этого я сильнее ощущала своё одиночество. Мне хотелось разделить дивный вечер, пропитанный розовым солнечным светом, с Никитой…
Я подумала о том, как отреагировала Женя на известие о свалившихся на меня деньгах. Во-первых, её потрясло, что мои услуги оценили так щедро. Во-вторых, её поразил мой отказ.
А не допустить ли утечку информации? Пусть не только подруга, но и коллеги (в частности, главный редактор «Уральской звезды», да и Марина Аркадьевна тоже) узнают, насколько я котируюсь, как журналист, и за сколько меня пытаются купить? Усилит ли это мой авторитет? Поднимет ли реноме?
А надо ли?
Нравственные принципы сейчас настолько размыты, что знакомые наверняка обзовут меня идиоткой, узнав, что я отказалась сотрудничать с Альбертом Васильевым и пренебрегла его деньгами. «Бронникова – полная дура! Надо же, упустить такой шанс!» – скажут они.
Ну и ладно.
Проехали.
Однако день выдался приятным!
Я помирилась с Мариной Аркадьевной и пообедала в чудесном обществе – Олег, Женя. Узнала, что владелец «Юниа-Транс» мечтает видеть Никиту своим партнёром – наверное, Генрих Николаевич решил подарить нам половину компании, не иначе… Так, что ещё? Весь день прилично питалась – овсянка, суп… Используя приёмы аутотренинга, почти убедила себя, что все мои домыслы о командировочных приключениях Никиты – всего лишь продукт безудержной фантазии… Да, кстати, я сегодня очень культурно вела себя на дороге и не создавала аварийных ситуаций.
Здорово!
Улыбаясь, я повернула ключ в замке, открыла дверь и вошла в квартиру… И сразу замерла у порога.
Ну вот, опять…
Стальная перчатка страха сжала моё сердце, я похолодела от ужаса и, замирая, направилась на кухню… Потом в комнату…
Что тут происходит?!
Но это же просто издевательство!
Слёзы бессилия и отчаянья навернулись на глаза. Я опустилась на стул и всхлипнула…