Все приключения мушкетеров

Дюма-отец Александр

– Так, – прошептал Винтер, – а на следующий день Генрих Четвертый был убит.

– Но какая связь между этим видением Генриха Четвертого и вами? – спросил Арамис.

– Никакой, господа. Я сумасшедший, право, что занимаю вас такими глупостями; ваше появление в моей палатке в такой час показывает, что вы принесли мне какую-то важную весть.

– Да, милорд, – произнес Атос, – я желал бы поговорить с королем.

– С королем? Но он спит.

– Мне нужно сообщить ему нечто весьма важное.

– Разве

нельзя отложить это до завтра?

– Нет, он должен немедленно узнать, в чем дело. Боюсь, что, может быть, и сейчас уже поздно.

– Пойдемте, господа, – сказал Винтер.

Палатка Винтера стояла рядом с королевской; нечто вроде коридора соединяло их. Этот коридор охранялся не часовыми, а доверенным камердинером Карла I, так что в случае надобности король мог в ту же минуту снестись со своим верным слугой.

– Эти господа пройдут со мною, – сказал Винтер.

Лакей поклонился и пропустил.

Действительно, уступая непреодолимой потребности в сне, король Карл заснул на походной кровати, в своем черном камзоле и высоких сапогах, расстегнув пояс и положив возле себя шляпу. Вошедшие приблизились, и Атос, шедший впереди, с минуту молча всматривался в это благородное бледное лицо, обрамленное длинными черными волосами, прилипшими к вискам от пота во время тяжелого сна, и покрытое синими жилками, которые, казалось, набухли от слез под усталыми глазами.

Атос глубоко вздохнул; этот вздох разбудил короля – так легок был его сон.

Он открыл глаза.

– А! – сказал он, приподнимаясь на локте. – Это вы, граф де Ла Фер?

– Да, ваше величество, – ответил Атос.

– Вы бодрствуете, когда я сплю? И вы хотите сообщить мне какую-нибудь новость?

– Увы! Вы, ваше величество, изволили верно угадать, – ответил Атос.

– Значит, новость дурная? – спросил король с грустной улыбкой.

– Да, ваше величество.

– Все равно, я всегда рад вас видеть, добро пожаловать, вы, кого оторвала от отечества преданность, что не знает страна невзгод, вы, которого прислала мне Генриетта, – какова бы ни была ваша весть, говорите смело.

– Ваше величество, Кромвель прибыл сегодня ночью в Ньюкасл.

– А! – сказал король. – Чтобы сразиться со мною?

– Нет, ваше величество, чтобы купить вас.

– Что вы говорите?

– Я говорю, ваше величество, что вы должны шотландской армии четыреста тысяч фунтов стерлингов.

– Невыплаченного жалованья? Да, я знаю. Уже около года мои храбрые и верные шотландцы бьются только чести ради.

Атос улыбнулся:

– Честь – прекрасная вещь, ваше величество, но им надоело сражаться за нее, и сегодня ночью они продали вас за двести тысяч фунтов, то есть за половину того, что вы были им должны.

– Невозможно, – воскликнул король, – чтобы шотландцы продали своего короля за двести тысяч фунтов!

– Продали же иудеи своего бога

за тридцать сребреников!

– Какой же Иуда совершил этот гнусный торг?

– Граф Левен.

– Вы убеждены в этом, граф?

– Я слышал это своими собственными ушами.

Король глубоко вздохнул, словно сердце его разрывалось, и закрыл лицо руками.

– О, шотландцы, – сказал он, – шотландцы, которых я считал такими верными! Шотландцы, которым я доверился, когда мог бежать в Оксфорд! Шотландцы, мои земляки, мои братья! Но уверены ли вы в этом, граф?

– Я прилег за палаткой графа Левена и, приподняв полотно, все слышал, все видел.

– Когда же должен совершиться этот подлый торг?

– Сегодня утром. Вы видите, ваше величество, нельзя терять времени.

– К чему же нам время, раз вы говорите, что я продан?

– Надо переправиться через Тайн в Шотландию, к лорду Монтрозу, который вас не продаст.

– А что мне делать в Шотландии? Вести партизанскую войну? Это недостойно короля.

– Возьмите пример с Роберта Брюса, ваше величество.

– Нет, нет! Борьба слишком затянулась. Если они продали меня, пусть они меня выдадут. Да падет на них вечный позор этой измены.

– Ваше величество, – сказал Атос, – быть может, так следует поступить королю, но не мужу и отцу. Я явился от имени вашей супруги и вашей дочери, и от их лица, а также от лица двух других ваших детей, которые в Лондоне, я говорю вам: «Живите, ваше величество, так угодно богу!»

Король встал, стянул пояс, прицепил к нему шпагу и, вытирая свой влажный лоб, сказал:

– Хорошо! Что же нужно делать?

– Ваше величество, есть ли у вас во всей армии хоть один полк, на который вы могли бы положиться?

– Винтер, – сказал король, – можно ли положиться на верность вашего полка?

– Ваше величество, они люди, а люди стали очень слабы или злы. Я надеюсь на их верность, но не ручаюсь за нее; я доверил бы им собственную жизнь, но не решаюсь доверить им жизнь вашего величества.

– Что поделаешь? – сказал Атос. – Если нет полка, зато есть трое нас, преданных вам людей, и этого будет достаточно. Садитесь на коня, ваше величество, и поезжайте с нами; мы переправимся через Тайн, достигнем Шотландии и будем в безопасности.

– Вы того же мнения, Винтер? – спросил король.

– Да, ваше величество.

– А вы, д’Эрбле?

– Тоже, ваше величество.

– Будь по-вашему. Отдайте приказания, Винтер.

Винтер вышел, а король стал оканчивать свой туалет. Первые лучи зари уже начинали проникать в щели палатки, когда Винтер вернулся.

– Все готово, ваше величество, – сказал он.

– А мы? – спросил Атос.

– Гримо и Блезуа ожидают вас с уже оседланными лошадьми.

– В таком случае, – сказал Атос, – не будем терять ни минуты. Едем!