Все приключения мушкетеров

Дюма-отец Александр

Достопочтенный Базен стал раздавать направо и налево затрещины, от которых ученики его принялись кричать еще громче, только другими голосами.

– А где епархия Арамиса? – спросил д’Артаньян.

– Его преосвященство Рене состоит епископом в Ванне.

– Кто выхлопотал ему это место?

– Наш сосед, господин суперинтендант финансов.

– Кто? Господин Фуке?

– Конечно, он.

– Так Арамис с ним в дружбе?

– Господин епископ каждое воскресенье говорил проповедь в капелле господина суперинтенданта в Во; и потом они вместе ходили

на охоту.

– Вот как!

– И господин епископ часто работал над своими нотациями… то есть я хотел сказать – над своими проповедями, вместе с суперинтендантом.

– Так он стихами, что ли, проповедует, сей достойный епископ?

– Сударь, не шутите над религией, ради бога!

– Ладно, Базен, ладно. Так что Арамис в Ванне?

– В Ванне, в Бретани.

– Ты скрытен, Базен, это неправда.

– Но, сударь, ведь священнический дом пустует.

– Он прав, – промолвил д’Артаньян, глядя на дом, вид которого говорил об отсутствии хозяина.

– Но монсеньор должен был написать вам о своем посвящении.

– А давно он посвящен?

– Уже месяц.

– Ну, так времени прошло немного. Я не мог еще понадобиться Арамису. А почему ты не поехал с ним, Базен?

– Нельзя, сударь, у меня здесь дело.

– Азбука?

– И мои прихожане.

– Как! Ты исповедуешь, ты аббат?

– Почти. Таково мое призвание.

– А ты прошел предварительные ступени?

– О, – сказал Базен с апломбом, – теперь, когда мой господин назначен епископом, мне в этом нет надобности.

И он самодовольно потер руки.

«Решительно, – подумал д’Артаньян, – с этим человеком ничего не поделаешь».

– Вели дать мне поесть, Базен.

– С удовольствием, сударь.

– Цыпленка, бульон и бутылку вина.

– Сегодня суббота, день постный, – заметил Базен.

– Мне разрешено, – возразил д’Артаньян.

Базен посмотрел на него с сомнением.

– Ах ты, лицемер! – закричал д’Артаньян. – Так ты, слуга Арамиса, надеешься получить позволение совершать злодеяния, не пройдя предварительных ступеней, а мне, его другу, не разрешено даже поесть скоромного в субботу? Базен, будь со мною любезен, или, клянусь богом, я пожалуюсь королю, и ты навсегда лишишься права исповедовать. Ты знаешь, что король утверждает епископов? Король на моей стороне; значит, я сильнее вас.

Базен двусмысленно улыбнулся:

– О, на нашей стороне господин суперинтендант!

– Так ты издеваешься над королем?

Базен ничего не ответил, но улыбка его была довольно красноречива.

– Давай ужинать! – попросил д’Артаньян. – Скоро семь часов.

Базен обернулся и приказал старшему ученику пойти к кухарке. Тем временем д’Артаньян занялся осмотром дома.

– Ну, – сказал он пренебрежительно, – господин епископ живет неважно.

– У него есть замок в Во, – молвил Базен.

– Который, может быть, стоит Лувра? – спросил мушкетер с насмешкой.

– Он гораздо лучше, – ответил Базен хладнокровно.

– Вот как? – воскликнул д’Артаньян.

Может быть, он стал бы спорить и отстаивать превосходство Лувра. Но

тут он заметил, что лошадь его все еще стоит на привязи у ворот.

– Черт возьми! – сказал он. – Вели-ка позаботиться о моей лошади. У твоего господина, верно, нет такого коня.

Базен искоса взглянул на лошадь и произнес:

– Господин суперинтендант пожаловал нам четырех лошадей из своей конюшни, и каждая из них стоит четырех таких, как ваша.

Кровь бросилась в лицо д’Артаньяну. У него зачесались руки. Он посмотрел на голову Базена, обдумывая, куда хватить кулаком. Но вспышка эта тотчас же прошла, д’Артаньян успокоился и усмехнулся:

– Черт возьми! Я хорошо сделал, что оставил королевскую службу. А скажи-ка мне, любезный Базен, сколько мушкетеров у господина суперинтенданта?

– На свои деньги он купит всех, сколько их есть во Франции, – отвечал Базен, закрывая книгу и выпроваживая учеников из залы ударами линейки.

– Черт возьми! – сказал д’Артаньян в последний раз.

Тут ему доложили, что ужин готов. Он пошел за кухаркой, которая провела его в столовую, где ожидал накрытый стол.

Д’Артаньян сел за стол и решительно атаковал жаркое. «Мне кажется, – думал он, запуская зубы в цыпленка, которого, видимо, забыли откормить, – что я напрасно не поступил в свое время на службу к этому господину. Суперинтендант, должно быть, могущественный вельможа. Право же, живя при дворе, мы ровно ничего не знаем. Лучи солнца мешают нам видеть крупные звезды; а они такие же солнца, только немного подальше от земли, вот и вся разница».

Д’Артаньян любил, для своего удовольствия и пользы, заставлять людей говорить о предметах, занимавших его. Поэтому он всячески стал тормошить Базена, но тщетно: от державшегося настороженно Базена ничего не удалось добиться, кроме однообразных и преувеличенных похвал суперинтенданту финансов. С досады Д’Артаньян тотчас по окончании ужина попросил, чтобы ему указали место для ночлега.

Базен ввел д’Артаньяна в неуютную комнату, где он увидел скверную постель. Но мушкетер был нетребователен. Базен заявил ему, что Арамис взял с собою ключи от остальных комнат. Это нисколько не удивило д’Артаньяна, так как он знал, что Арамис часто прячет у себя вещи, которые никто не должен видеть. Поэтому д’Артаньян так же решительно атаковал жесткую постель, как раньше жесткого цыпленка. Ему не меньше хотелось спать, чем прежде есть, и потому он заснул так же быстро, как обглодал цыплячьи косточки.

Выйдя в отставку, д’Артаньян дал себе слово, что будет теперь спать так же крепко, как прежде чутко; хотя он дал себе это обещание от души и с твердым намерением неукоснительно исполнить его, однако же вскоре после полуночи его разбудил стук экипажей и топот коней… Внезапно свет проник в его комнату. В одной рубашке он соскочил с постели и подбежал к окну.

«Неужели король решил вернуться? – подумал он, протирая глаза. – Такая свита может сопровождать только короля…»

– Да здравствует господин суперинтендант! – кричал или, лучше сказать, вопил кто-то в окне нижнего этажа.