Всё про Электроника (сборник)

Велтистов Евгений Серафимович

Из бочки Макару видны тонкие ноги в голубых колготках.

– Опять шпионишь? – грозно спрашивает Макар.

– Я не шпионю. Просто интересно. – Нюрка присела на корточки. – Что это такое? Ты как космонавт…

Макар знает, есть такие секреты, которые никому не выдаст даже самая болтливая девчонка.

– Камера сверхсилы, – говорит Макар, похлопывая свою бочку.

– Ты будешь сильным? – догадывается Нюрка.

– Твой брат лучший в классе спортсмен, – напоминает Макар.

– Да, – подтверждает сестренка.

– А теперь я буду самым

сильным в мире человеком… Только смотри, Нюрка, никому ни слова.

– Здорово! – хлопает в ладоши Нюрка. – Я никому не скажу. Макар, хочешь я принесу тебе провод? Я на лестнице видела.

– Давай, – соглашается будущий силач.

Нюрка убегает и возвращается с тяжелым мотком провода.

– Спасибо, старуха! – хвалит ее изобретатель.

…Через полчаса Макар включил провод в сеть.

В штепселе сверкнула миниатюрная молния, дом погрузился в темноту. Макар отыскал ручной фонарь, осветил свой чертеж.

– Теперь всегда будет темно? – спрашивает Нюрка.

Она боится темноты, но не выдает самого сильного человека.

…Короткое замыкание выручило Сергея Сыроежкина: в темноте он улизнул из дома.

Вот уже полмесяца Сергей вел странный, с точки зрения родителей, и обычный, с точки зрения астрофизика, образ жизни. Днем Сергей зевал, клевал носом, а с наступлением темноты в нем пробуждалась энергия. Сыроежкин отказывался смотреть телевизор, даже если транслировался хоккей, сидел до полуночи над графиками, таблицами, картами звездного неба. А когда родители засыпали, потихоньку ускользал из квартиры.

Он забирался под самую крышу. Здесь, в укромном уголке, была устроена настоящая обсерватория. Два стула, походный стол, подвешенный фонарь, карты и фотографии. В открытое окно нацелена труба самодельного телескопа. Знаменитый Эйнштейн сказал, что идеальным местом для ученого был бы удаленный от мира маяк.

Только ученый может оценить приятные минуты одиночества. Человек и Вселенная наедине друг с другом. Зоркие, как у рыси, глаза Сыроежкина различают звезды до восьмой величины, а телескоп приближает далекие галактики. В галактиках есть огромные, в сотни миллионов солнц, звезды; это – звезды-старушки, им восемь миллиардов лет; увидишь такую – и будто заглянул в глубь времен, в самое «начало мира», когда не было еще ни Солнца, ни Земли.

Но есть и звезды-младенцы, совсем детского возраста – в один миллион лет. Они светят спокойно в ночном небе, но однажды, буквально на наших глазах, взрываются, разгораются, как зажженная в темноте лампочка, потом угасают. Астрономы говорят, что родилась сверхновая звезда, и заносят ее в особый список. Изучая сверхновые, ученые пытаются разгадать механизм рождения звезд.

Сотни таких звезд в списке астрофизиков, но еще никто не наблюдал сверхновую до вспышки.

Телескоп Сыроежкина нацелен в звездное скопление Плеяды.

Здесь, по его с Электроником расчетам, должна вспыхнуть сверхновая.

В тот вечер, когда в доме погас свет, в обсерватории Сергея поджидал Электроник. Он зажег фонарь, разложил на столе снимки

созвездия, где ожидалось рождение сверхновой.

– Откуда они взялись? – радостно спросил Сергей, разглядывая фотографии.

– Прислали обсерватории Крыма, Индии и Австралии, – сказал Электроник. – В ответ на вашу телеграмму.

– Так быстро? – удивился Сергей.

– Я принял их по телефону. Запомнил информацию, а потом напечатал. Ты знаешь, мой глаз – точная копия фотоаппарата.

– Обыкновенный гений науки, а также техники, – с удовольствием произнес Сергей.

С тех пор как Электроник смонтировал внутри себя радиотелефон, он стал незаменимым для восьмиклассников, решивших доказать, что гении могут быть в любом классе любой школы, если они трудолюбивы и не испытывают недостатка в информации. Справки из архивов, расчеты Вычислительного центра, даже описание самых сложных схем можно было получить по телефону Электроника. А если материал был слишком громоздким, если кому-то требовались фотографии, копии древних рукописей или рефераты докторской работы, Электроник печатал их на фотобумаге или на машинке.

– Бедняга ты, бедняга, – пожалел друга Сыроежкин. – Сколько работаешь из-за нас! Ты не устал? Ты не перегоришь?

– Я испытываю удовольствие, когда помогаю вам. – Электроник улыбнулся. Не так, как улыбаются люди, а как-то особенно, по-своему, скупой улыбкой. – Ты поступаешь неправильно, что жалеешь меня. Хвали меня больше, и я буду еще лучше работать.

Сыроежкин с изумлением взглянул на товарища.

– Да, – произнес Электроник. – Я из тех, кого лечат аплодисментами. Пока я, конечно, могу работать.

– Отлично! – Сергей захлопал в ладоши. – Ты лучший в мире астрофизик, биолог, математик, физик, химик, психолог, механик, владелец знаменитого Рэсси и консультант восьмого «Б». Не считая всего остального.

– Мы докажем Таратару и остальным, что обыкновенные гении существуют! – сказал Электроник. – Наши изобретения нужны людям.

Они стали вспоминать, как Таратар подозрительно отнесся к горящей лампочке, как осторожно заглядывал в кастрюлю, как, растопырив руки, ловил падавшего Макара, и рассмеялись. Вот бы Таратара сюда, в обсерваторию, – поверит ли он в будущую сверхновую? Пожалуй, нет! И будет пока прав: любой расчет, любую теорию подтверждают или опровергают только результаты опыта.

– А вдруг мы ошиблись? – спросил Сергей. – И обсерватории предупредили. Стыдно будет…

– Ошиблись? В чем? – строго спросил Электроник. – За расчеты я ручаюсь. Мы исходили из опубликованных данных этих обсерваторий.

– Помнишь, – подхватил Сергей, – я сказал: «Почему никто не наблюдал сверхновую до взрыва? Ведь они отчего-то должны взрываться?..» Ты ответил мне, что никто в мире не знает точно причину взрыва, иначе бы Вселенная не была для человека загадочной. А я тебе привел пример с домом – как утром вспыхивают окна, потому что люди собираются на работу. И у звезды есть своя причина… И тогда мы стали говорить о массе, энергии, расстоянии.