Все пути ведут на Север
Шрифт:
— Я должен знать вашу цель, — сухо заявил Клингманн. — В противном случае — прощайте.
Делать было нечего. Ив тут же изложил дело. В зале было шумно, и он ничем не рисковал: чтобы его услышать, нужно было подойти вплотную; так что можно было бы спокойно обсуждать планы убийства Бардена, и никто ничего не заподозрил бы.
Клингманн выслушал его, почти не переменившись в лице, а когда Ив замолк, заключил:
— Вы сошли с ума.
— Возможно, — согласился Ив. — Но у нас нет другого выхода.
— А у меня?.. Ах, как это похоже на Илис! Она обожает загребать
— Я прошу вас только помочь нам попасть в крепость…
— Думаете, этого мало, чтобы оказаться на виселице?..
— У нас есть деньги…
— Зачем деньги мертвецу? — чуть усмехнулся Клингманн. — Подождите. Мне надо подумать.
Он упер локти в стол, сцепил пальцы в замок и опустил на них подборок. Погрузился в размышления. Иву очень хотелось поторопить его, ощущал он себя как угорь на раскаленной сковороде. Что, если этот белобрысый тип решил пренебречь данным Илис словом, и тут же оправит подозрительного иноземца под арест? Как говорится, дружба дружбой, а служба службой…
Наконец, Клингманн заговорил. Он, разумеется, не собирался лично вести медейцев прямо к камере Дэмьена, а только соглашался помочь подсказками, которые помогут им проникнуть в крепость, и кое-какими действиями, которые никто не сможет приписать непосредственно ему. Он рассказал, что изо рва в подвалы форта ведет потайной ход, запертый, но не охраняемый. Клингманн часто ходил в карауле по нижним коридорам и мог достать ключи от нужных дверей. Но доверять ключи Иву он не собирался. Он только согласен был в условленное время встретить медейцев у решетки и впустить их во внутренние коридоры. Там он объяснит им, как добраться до камеры Дэмьена, но и только. Доступа к узникам у него нет.
— Обратно вам придется выбираться самостоятельно, — заключил Клингманн. — Двери я оставлю незапертыми, а там… полагайтесь на удачу.
— Спасибо и на этом, — отозвался Ив. — И когда вы в следующий раз будете в карауле в нижних переходах?
— Полагаю, дней через семь или восемь. Так что у вас будет время привести сюда своих товарищей. Встретимся здесь же, скажем, через пять дней и все окончательно обсудим.
На том и порешили. Ив отправился в обратный путь нимало не обнадеженный, а, напротив, еще сильнее встревоженный. Предложенный Клингманном план представлялся ему ненадежным; кроме того, он опасался, как бы касотец не сдал их. Но все же это было лучше, чем ничего.
Наступила ночь — последняя ночь перед походом. Ванда объявила, что всем необходимо хорошенько выспаться, и сама же первая улеглась и уснула сном невинности. Следом легли и засопели Корделия и Оге, Ив лег и даже закрыл глаза, но, кажется, не спал. Что до Грэма, то он предчувствовал, что поспать ему снова не удастся, и ему заранее было тоскливо.
Как почти всегда, предчуствие его не обмануло. Прошло полчаса, как все уснули, а он все ворочался в своем углу, пытаясь улечься так, чтобы не очень сильно донимало раненое плечо; и тут-то к нему подобрался Ив, у которого сна не было ни в одном глазу.
—
— А что, похоже? — проворчал Грэм, садясь. — Чего тебе надо? Ночь на дворе.
— Выйдем? Разговор есть.
— Сговорились вы все, что ли? Не пойду я никуда. Отстань. Не о чем нам говорить, — и он опять улегся и демонстративно повернулся спиной к Иву.
— Очень даже есть о чем! — зашипел тот и безжалостно пихнул его в спину, так что он едва сдержал вскрик и снова вскочил, хватаясь за плечо. — А ну вставай!
— Ты сдурел?
— Пойдем, пока всех тут не перебудили.
Поняв, что Ив — как, впрочем, и всегда, — настроен серьезно, Грэм со вздохом поднялся и вышел вслед за ним из сарая, предусмотрительно прихватив меч. Двенадцать знают, чем мог закончиться этот ночной разговор, тем более что сам медеец был при оружии. Уж признаваться в нежных чувствах и звать в полюбовники он точно не станет.
Они остановились аккурат под тем же деревом, где происходил недавний разговор с Вандой.
— Если ты собираешься драться, то место не слишком удачное, — сказал Грэм, осматриваясь. Деревья стояли довольно тесно и стали бы помехой в случае, если бы пришлось действовать длинным мечом.
— Не собираюсь, хотя очень хочется, — отозвался Ив. — Я уже как-то говорил тебе — помнишь? — что если бы не Дэмьен, то с большой охотой вколотил бы тебя по макушку в землю. Но…
— Дело прежде всего, понимаю. В таком случае, что тебе надо?
— Узнать, за каким бесом ты потащился за нами, когда у тебя был прекрасный шанс свернуть в сторону и заняться своими делами.
— А ты разве не знаешь?
Ив долго молчал, сверля его взглядом.
— Я не понимаю одного, — наконец, медленно процедил он. — Ведь ты сам прекрасно знаешь, что в награду за эту авантюру не получишь ничего — совершенно ничего… конечно, в случае, если вообще останешься жив. Ванда никогда не будет твоей. Так зачем ты теряешь время и рискуешь жизнью?
— Твоей Ванде тоже не бывать, — сухо сказал Грэм. — Так зачем?
Ив дернулся, как от удара, но сдержался.
— Дэмьен для меня больше, чем друг. Мы росли вместе. Попади я в плен, он тоже попытался бы меня вытащить. Так что Ванда тут… ни при чем.
— В таком случае, делить нам нечего, — заключил Грэм. — Ни тебе, ни мне не видать Ванды как собственных ушей. На сем предлагаю прекратить этот бессмысленный разговор и пойти спать.
И он вознамерился было уйти, но неугомонный Ив остановил его, довольно грубо схватив за руку.
— Нет, стой. Я вижу, как она ведет себя с тобой. Как тебя… выделяет. Я должен знать, что между вами ничего не было и… не будет. Что она не посулила тебе какую-нибудь… особенную… награду.
Тут Грэм взорвался.
— Да иди ты… к Безымянному! Ванда глупая девчонка, и бывало, что она вела себя… импульсивно. Но я, слава Двенадцати, еще не совсем рехнулся. И все же, если бы даже что и было, то уж тебе я бы точно не стал докладывать!
— Ванда глупая девчонка, — согласился Ив с холодной яростью. — А ты — беглый каторжник, проходимец и убийца, мог спокойно этой глупостью воспользоваться.