Все ради любви
Шрифт:
— Все это абсолютно нормально, Лорен. Когда я училась в старших классах, я была влюблена в Томми. Он…
Лорен вдруг оттолкнула руку Энджи и вскочила. В лунном свете отчетливо заблестели дорожки от слез на щеках.
— Мне пора идти.
— Подожди. Давай я хотя бы отвезу тебя домой.
— Нет. — Теперь Лорен плакала и не скрывала этого. — Спасибо за ободряющие речи, но мне пора домой. Не переживай: завтра я буду на работе вовремя.
И Лорен побежала прочь.
Энджи прислушивалась к стуку каблучков Лорен, пока он не стих. Сегодня она что-то сделала не так: то
— Может, и хорошо, что у меня нет детей, — произнесла она вслух.
Но тут же вспомнила собственную юность. Ежедневные ссоры с мамой, долгие обиды, споры из-за всего — от длины юбки до высоты каблуков и времени возвращения домой. Все, что говорила мама, было неправильно. И все ее советы насчет близких отношений, любви и наркотиков влетали в одно ухо и вылетали в другое.
Может, именно в этом ее ошибка, размышляла Энджи. Она очень хотела помочь Лорен разрешить ее проблему, а девочка ждала от нее совсем другого.
В следующий раз, дала себе слово Энджи, она будет только слушать.
16
Вечер романтических встреч в «Десариа» имел огромный успех. Казалось, большинство жителей Вест-Энда жаждут прийти в ресторан и получить билет в кино. Наплыву посетителей способствовала и погода. Ноябрь был мрачным и унылым, и никто не надеялся, что ко Дню благодарения погода улучшится. В таких городках, как Вест-Энд, дождливыми и холодными вечерами делать практически нечего.
Энджи шла от столика к столику, переговариваясь с гостями, проверяя, хорошо ли Роза и Карла, новая официантка, справляются со своими обязанностями. Она подливала в стаканы воды, разносила хлеб и помогала обслуживать столики.
Сегодня мамины специальные блюда были особенно хороши. К восьми у них уже закончилось ризотто с мидиями и шафраном, а лосося на тончайшей пасте с печеными помидорами, донышками артишоков и соусом айоли хватит всего на час. До чего же приятно видеть такой успех!
Энджи довольно много размышляла над этим. Особенно с того дня, когда она увидела Конлана. Как-никак у нее было много времени для размышлений. А чем еще заниматься одинокой женщине, не имеющей ни детей, ни романтических перспектив в маленьком городке?
Стоило ей начать анализировать свою жизнь, как она уже не могла остановиться. Она вспоминала, как делала выбор, давным-давно, еще до того, как повзрослела и поняла, что для человека главное.
В шестнадцать она решила стать Кем-то. Возможно, потому, что она выросла в большой семье, проживающей в маленьком городке, или потому, что для нее огромное значение имело восхищение и уважение отца. Даже сейчас она не может точно сказать, что именно повлияло на ее выбор. Тогда ее тянуло к другой, более стремительной, более современной жизни. Начало положил университет. Больше никто из ее класса не уехал так далеко от дома. В университете она изучала предметы, которые еще больше отдалили ее от школьных друзей и семьи, — русскую литературу, историю искусств, восточные религии, философию.
А потом она встретила Конлана.
Она полюбила его всем сердцем так сильно, что поклялась перед Господом, что никогда не полюбит другого мужчину.
Она и не помнит, когда все это началось, когда ее мир стал выходить за пределы ее любви, когда она принялась оценивать свою жизнь по тому, чего ей не хватает. Вот тогда впереди и забрезжил конец. Какая ирония: любовь подвигла их на то, чтобы пуститься на поиски ребенка, и именно эти поиски истощили их способность сохранить свои чувства.
А ведь потери могли сплотить их, а не разлучить, — и сделать сильнее.
Все это ей следовало бы сказать ему в театре. Но вместо этого она повела себя как глупая барышня, которая страдает из-за того, что предмет обожания не отвечает ей взаимностью.
Продолжая размышлять над этим, Энджи закрыла дверь ресторана, налила себе вина и села у огня. В зале царила полнейшая тишина. Ей не хотелось ехать домой — здесь уютно, а там ее ждет мрак и одиночество.
Одиночество.
Энджи сделала глоток и попыталась уверить себя в том, что пробравшая ее дрожь вызвана теплом камина, а не какими-то другими причинами.
Неожиданно дверь кухни распахнулась, и в зал вышла Мира. Вид у нее был усталый.
— Я думала, ты уже ушла домой, — сказала Энджи, передвигая для нее стул.
— Я через черный ход проводила маму до машины. Мы стояли на дожде, и она втолковывала мне, что моя дочь одевается как шлюха. — Она тяжело опустилась на стул. — Я тоже выпью вина.
Энджи наполнила бокал и подала сестре.
— В наши дни все подростки так одеваются.
— Именно это я и сказала маме. А она мне заявила: «Передай Саре, что она рекламирует товар, который ей еще рано продавать». А еще она сказала, что папа перевернулся бы в могиле.
— В ход пошла тяжелая артиллерия?
Мира устало улыбнулась, отпила вино.
— Между прочим, и у тебя вид не особенно радостный.
Энджи вздохнула:
— У меня проблемы. С того момента, как я увидела Конлана…
— У тебя проблемы с того дня, как вы расстались. Все это знают, кроме тебя.
— Я скучаю по нему, — призналась Энджи.
— И что ты намерена предпринять?
— Предпринять?
— Чтобы вернуть его.
Сознание того, что это невозможно, каждый раз причиняло Энджи физическую боль.
— Поезд ушел, Мира. Поздно.
— Никогда не поздно, пока человек жив. Помнить Кенета Джона? Когда он побил тебя, ты развила бурную деятельность, твою кампанию по травле следовало бы увековечить в Книге рекордов.
Энджи рассмеялась. А ведь правда! У бедного парня не было шансов. Она преследовала его, как ледяной ветер.
— Тогда мне было пятнадцать.
— Ага, а сейчас тебе тридцать восемь. Конлан достоин больших усилий, чем какой-то там старшеклассник. Если ты его любишь…